И говорить он был не большой мастак. Узнав, зачем мы приехали, велел жене сбегать за месье Леборнем, а нам протянул листок бумаги с убористым машинописным текстом:
– Вот почитайте пока запись недавней радиопередачи.
«Уважаемые слушатели, – читали мы. – Знаете ли вы, что согласно традиции центром Франции считалось место в деревне Брюер департамента Шер? Но выясняется, что на честь именоваться центром Франции претендует также коммуна Созе-лё-Потье в том же департаменте. Послушаем, что скажет по этому поводу мэр Созе месье Шаньо.
Месье Шаньо: «Вне всякого сомнения, центр Франции находится рядом с Созе. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в июльский номер иллюстрированного ежемесячника «Ла-рюсс» за 1923 год, где приведены точные расчеты профессора Буана. В течение веков нас ущемляли в наших правах, и вот теперь мы решили дать бой за признание Созе центром Франции…»
Дверь дома-мастерской мэра отворилась. В комнату вошел высокий мужчина в кепке, тяжелом дождевике и грубых сапогах.
– Месье Леборнь, – представил его Шаньо, – активнейший член Общества друзей центра Франции, главный архитектор и строитель монумента в нашем настоящем центре…
Оказалось, что Леборнь, основное занятие которого – забота о содержании окрестных дорог, строил монумент на пару с мэром в свободное от работы и муниципальных хлопот время.
– Это основное мероприятие нашего общества, – пояснил мэр. – Разумеется, из тех, что нам по силам.
– А что же не по силам?
– Вы не дочитали текст радиопередачи. Дальше самое главное.
«К сожалению, – говорил ведущий, – мы должны выполнить сегодня печальную обязанность и разочаровать обоих мэров. И Брюера и Созе. Ибо, как показывают новые расчеты, центр Франции не у них… Инженер Жорж Дюмон предпринял долгие и кропотливые исследования и наконец определил центр Франции среди виноградников неподалеку от дороги, связывающей две деревушки соседней с Созе коммуны Весден…»
Третье сердце! Ну и ну!
Естественно, мы отправились и туда, благо было по соседству. Отыскали дорогу и виноградник с новым «центром» и убедились, что люди там тоже не сидят сложа руки. Монумента еще нет. Но к месту его постройки уже подвезен камень. А пока на тщательно выбритом в траве земляном квадрате установлен на двух палках жестяной щит с надписью: «Весден. На этом месте находится центр Франции (без учета Корсики)».
Мэр Весдена долго объяснял нам безупречность нового метода определения центра Франции. Показывал расчеты и чертежи. Объяснял, из каких углов Франции и куда должны быть проведены линии, которые пересекаются на винограднике. А в довершение привел довод прямо-таки неотразимый и, как все гениальное, простой до примитивности. После многомесячных и многотрудных расчетов инженер Дюмон, оказывается, проверил свои выводы элементарным опытом: вырезал контур Франции из плотного картона и уравновесил его на вертикальной игле. Игла будто бы указала на Весден,
– Если хотите, попробуйте. Результат будет тот же…
Мы обещали произвести опыт на досуге, а перед тем как уйти, спросили мэра:
– Зачем вся, эта суета и споры вокруг того, какому пункту быть сердцем Франции? Ведь, насколько можно судить, жители деревень относятся к этому безразлично.
– Коммерция – вот что главное, – заявил мэр. – Титул «Сердца Франции» позволит нашему городку зарабатывать на туризме. Наше маленькое кафе мы превратим в ресторан. Откроем гостиницу. Кстати, и вино с местных виноградников, надеемся, сразу же поднимется в цене…
– А четвертого центра пока еще нет во Франции? – поинтересовался я. – Например, с учетом Корсики?..
– Мы не позволим! – решительно прервал мэр. – Мы будем бороться. У нас есть все официальные и научно подтвержденные документы!
И он потряс внушительной пачкой бумаг.
Б. Александров
Солнечные неожиданности
Я всегда считал, что в науке есть бесспорные истины. И одна из них – почему светит Солнце.
– Опасаюсь, что этого-то мы уже больше не знаем, – мой собеседник, астрофизик, посмотрел на меня выжидающе.
– Как?! Но учебники утверждают…
– В этом вопросе они устарели.
– Так думают все ученые?!
– Большинство из них по-прежнему согласны с учебником. Однако голосованием в науке никогда еще ничего не решалось.
– Значит, сделано открытие, коренным образом меняющее наши взгляды?
– Вернее, «закрытие». Даже два: одно в шахте, в Южной Дакоте, другое в Крымской астрофизической обсерватории. Что же касается изменения взглядов, то об этом говорить рано.
И астрофизик протянул мне кипу журналов и газет. «Ученые больше не уверены, что они знают, почему светит Солнце» – так «Нью-Йорк таймс» резюмировала мнение американских ученых. «Отныне нам неизвестно, почему Солнце испускает свет», – последнее утверждение принадлежало такому авторитету, как академик В. А. Амбарцумян.
Но со страниц газет раздавались и другие голоса. А ведь сыр-бор разгорелся из-за сведений, содержавшихся в двух фундаментальных статьях: одна из них, в американском научном журнале «Сайенс», сообщала о безрезультатных опытах Р. Дэвиса в шахте Южной Дакоты. Другая рассказывала, что советские астрономы академик А. Северный, В. Котов и Т. Цап обнаружили неизвестные дотоле пульсации Солнца.
– Я не улавливаю связи между двумя столь разными работами, – признался я астрофизику.
– Понимаете, до сих пор ученые были уверены, что в недрах Солнца горит «термоядерная топка» – от нее и энергия и свет. Так вот, образно говоря, Р. Дэвис сумел заглянуть в эти недра и обнаружил, что никакой «топки» там нет. Советские же астрономы как бы «пощупали» пульс нашего светила (примерно так, как сейсмики, слушающие недра Земли) и выяснили: температура и давление в глубинах его таковы, что, возможно, «термоядерной топки» там либо нет, либо она горит очень слабо.
– Так, значит, солнечное пламя вовсе не сродни огню водородной бомбы?
– Для столь категоричного вывода оснований еще нет: этого не утверждают ни А. Северный, ни Р. Дэвис. Но…
Я сидел на семинаре солнечников и не узнавал своих давних знакомых. Ведь если вспомнить, то всего лишь год назад… Да, тогда здесь все было тихо и спокойно.
Теперь – иначе. «Мой» астрофизик сиял:
– Кажется, никому ничего не ясно. Вот тут-то и начнется работа!
«Ученые больше не уверены, что они знают…» Все-таки его радости я сразу понять не мог.
И чтобы понять ее, прежде чем поехать в Крымскую астрофизическую обсерваторию, откуда последовал столь мощный толчок, я отправился в другое, мысленное путешествие к тем годам, когда впервые был по-научному поставлен вопрос: «Отчего светит Солнце?»
Первой серьезной попыткой объяснить энергетику Солнца была гипотеза, выдвинутая в 1854 году физиком Гельмгольцем: ученый предположил, что дневная звезда постепенно сжимается под действием тяготения и от этого рождается питающая ее энергия. Расчеты показали, что при таком источнике Солнце могло бы существовать миллионы лет – цифра для XIX века значительная; ведь на памяти человечества прошли только тысячелетия.
Однако в XIX веке в науке произошло два важных события: Дарвин создал свою революционную теорию, а Беккерель открыл естественную радиоактивность. Палеонтологи обнаружили останки животных, существовавших сотни миллионов лет назад; физики доказали, что возраст некоторых земных пород, а также метеоритов еще старше – здесь счет велся уже на миллиарды лет. Но ведь не могли, к примеру, зеленые растения жить во времена, когда еще не было Солнца! Абсурд какой-то. И гипотеза Гельмгольца была сдана в исторический архив.
«Поиски» солнечного топлива продолжались всю первую половину нашего века.