Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились – слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.
Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.
– Лимонад пахнет керосином, – неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.
Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.
– Через год обещают электричество, – подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.
Последний «фридомфайтер» вышел из лавки.
– Электричество будет гораздо раньше, – услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.
– Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю…
Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь. Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал. Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.
– Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.
Священник кивнул.
– Я пойду с вами, – продолжал мулат.
– А как же… Слышишь?
Грузовик «фридомфайтеров» просигналил раз, другой…
Тогда Сана хитро улыбнулся, поманил священника пальцем:
– Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.
Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.
Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался: «Здесь». Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.
Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.
– Все в порядке, святой отец! – довольно сказал он. – Подать голос и улизнуть в такой тьме совсем просто. Теперь они хватятся вас только на границе.
– Но почему я должен прятаться? – недовольно спросил священник.
Мулат весело сверкнул зубами:
– Сразу видно, что вы новичок. Мне приказано проводить вас до самых ворот форта номер семь. Пошли! Ведь у каждого из нас в этой войне есть свое задание!
Генерал отдает приказ
…Губернатор Колонии генерал ди Ногейра в этот вечер засиделся у себя в кабинете дольше обычного. Давно стемнело, а он все не вставал из-за письменного стола. Зеленый абажур старомодной настольной лампы бросал круг мягкого приятного света на стопку листков папиросной бумаги, исписанных от руки крупным писарским почерком. Это были секретные документы: шифровки из Лиссабона, донесения комендантов фортов, разбросанных по лесам и болотам Колонии, агентурные сведения.
А информация была не той, что вызывает положительные эмоции. Из Лиссабона сообщали о волнениях в частях, предназначенных для отправки в Колонию. В казармах появлялись листовки, батальон десантников отказался грузиться на транспортный корабль. Это сообщение было ответом на просьбу губернатора заменить некоторые части в Колонии, уставшие от войны в буше.
Генерал усмехнулся: если уж эти господа в Лиссабоне не могут навести порядок в армии там, в Европе, то что делать ему, сидящему в этой проклятой дыре, где все вокруг враждебно самой идее цивилизации! И они еще смеют требовать «более решительных действий против мятежников».
Ди Ногейра откинулся на высокую прямую спинку старинного стула – он привез это неуклюжее, украшенное резьбой чудовище из родового поместья в Португалии – и устало закрыл глаза.
Одна за другой перед мысленным взором генерала проходили картины долгих лет, проведенных им в Колонии.
Экспедиции против мятежников – в первые годы он сам отправлялся с командос в буш. Горящие хижины, расстрелы заложников. Кровь, огонь, разрушения, повторение всего того, что делали благородные предки генерала несколько веков назад в Южной Америке.
Но тогда все было проще: меч и крест Лузитании были непобедимы, и язычники склонялись перед ними, стрелы были бессильны против мушкетов и пушек Теперь же… Генерал мысленно увидел «алуэт», догорающий в буше. Его сбили «стрелой» – так назывались теперь пехотные ракеты «земля – воздух», которых все больше становилось у мятежников.
Генерал взял другой листок, испещренный росчерками синего карандаша. Мятежники собирались провозгласить независимость Колонии. Через неделю где-то в буше должна открыться сессия их Национального собрания. Депутаты в него уже избраны, под носом у гарнизонов, осажденных в буше. Правда, кое-кто из этих «избранников народа» уже схвачен, но остальные…
Агентура сообщала, что сессию откроет Кэндал. Он же провозгласит независимость и будет избран первым президентом Народной Республики Гидау. А тогда мятежников признают десятки стран… Африка, Азия… и, конечно же, красные.
Ди Ногейра перевернул листок и на обороте шифровки синим карандашом набросал несколько слов. Потом взял стоящий перед ним большой бронзовый колокольчик (он привез его, как и стул, из своего родового поместья) и несколько раз встряхнул.
Дверь в кабинет почти тотчас же распахнулась, и на пороге вырос дежурный адъютант, молодцеватый лейтенант. Он вопросительно смотрел на генерала.
– Попросите шифровальщика, – почти шепотом сказал ди Ногейра. – Со всем, что касается операции «Феникс».
Офицер щелкнул каблуками, подчеркнуто четко повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
«Старый дьявол в ярости, – подумал адъютант. – Он всегда говорит шепотом, когда готов лопнуть от злости».
Сержант-шифровальщик, взлохмаченный, в больших темных очках, закрывающих половину его удлиненного лица, вбежал в комнату.
Но ди Ногейра уже успокоился. Он молча протянул руку и взял у сержанта папку со свежими, только что расшифрованными донесениями, раскрыл ее, быстро перелистал листки папиросной бумаги, на одном остановился, прочел раз, другой, удовлетворенно хмыкнул.
– Больше из форта номер семь у вас ничего нет? – поднял он взгляд на все еще не оправившегося от испуга шифровальщика.
– Радисты все время сидят на их волне, ваше превосходительство.
– Хорошо, – кивнул генерал и протянул сержанту листок со своими размашистыми каракулями, к которым приписал еще несколько слов. – Вызовите капитана Коста и передайте ему немедленно. Впрочем… – Он поднес листок к глазам. – Я вам прочитаю. Еще чего-нибудь напутаете.
Последняя фраза прозвучала по-стариковски сварливо.
– Передайте: «Действия ваши одобряю, однако операция «Феникс» должна быть завершена в ближайшие три дня».
Шифровальщик аккуратно вложил листок в толстую папку черной кожи, щелкнул каблуками, вышел.
«А этому болвану Коррейе все-таки пришлось вернуться в форт, – со злорадством подумал ди Ногейра. – Пусть поучится умению выходить сухим из воды у этого… как его… сынка миллионера Брауна».
И он вспомнил подарок Брауна-старшего – великолепный, украшенный серебром карабин, полученный генералом, как только стало известно о решении комиссии, разбиравшейся в причинах гибели «Огненной колонны» Фрэнка Рохо.
Окончание следует
Евгений Коршунов