— Вам трудно понять мои чувства, когда я поднимаюсь сюда. Все, что я вижу вокруг, заставляет еще острее почувствовать, как я люблю эту страну. Не меньше, чем чернокожие, цветные или твердолобые африканеры. Еще есть время мирно разрешить наши проблемы. Должно быть...
Увы, время, кажется, истекает. Даже в Кейптауне. Всего за несколько недель до моего приезда толпы цветных (1 По законам апартеида все население ЮАР разбито на расовые группы: «белых», «банту» (черных), «азиатов» и «цветных» (лица, рожденные от брака белых с представителями других групп).) штурмовали центр города, били стекла, поджигали автобусы и камнями и бутылками в буквальном смысле слова бросали вызов полицейским винтовкам. В последующие дни напряженность вылилась в беспорядки в «тауншипах». Только за одни сутки число убитых достигло шестнадцати человек.
Беспорядки, сопровождавшиеся необычным накалом страстей, явились неожиданностью для белых: прежняя пассивность цветных истолковывалась как свидетельство того, что они примирились со своим положением. В 1968 году цветное население было лишено права выдвигать своих депутатов, правда белых, в парламент, и это, как утверждают, было катастрофической по своим последствиям ошибкой националистического правительства. Хотя бы потому, что к концу столетия число цветных в Южной Африке, вероятно, удвоится и составит 4,7 миллиона человек.
В попытке приглушить недовольство цветных правительство поспешно объявило о некоторых послаблениях, которые оно намерено дать этой группе. Тем временем белые жители Кейптауна стали выстраиваться в длинные очереди у оружейных магазинов, подтверждая свою репутацию самого вооруженного гражданского населения в мире. В отличие от большинства других районов Южной Африки мыс Доброй Надежды и его окрестности бедны полезными ископаемыми. Экономика этого района базируется прежде всего на сельском хозяйстве, включая выращивание винограда для производства вина. Сегодня виноградники занимают там многие тысячи акров. Мне довелось посетить одну из ферм неподалеку от Стелленбоша, причем нужно самому видеть такие фермы-поместья, чтобы до конца понять сущность, я бы сказал, цепкой привязанности африканеров к своим владениям. Представьте себе внушительный особняк в старом голландском колониальном стиле, построенный лет двести назад, который укрылся от палящего солнца в тени эвкалиптов. С веранды открывается изумительный вид на молодую зелень виноградника, занимающего больше трехсот гектаров. Впрочем, судя по высказываниям Барри Шрайбера, сына владельца фермы, его куда больше интересуют чисто практические соображения. Например, то, что в хозяйстве работает двадцать пять цветных. «У нас здесь фермер скорее наймет лишние рабочие руки (конечно же, не белые), чем купит машину», — добавляет он. Как и на большинстве ферм в Южной Африке, небелый батрак получает очень мало денег, но зато хозяин кормит его и дает кров. Иногда ему даже разрешается жить на ферме вместе с семьей.
Вообще сельское хозяйство ЮАР — это та отрасль, которая больше всего использует труд африканцев. «Любой черный, если он не может найти работу, всегда может наняться на ферму белого», — заверил меня С. Дж. П. Сильерз, директор Сельскохозяйственного союза ЮАР. Лет восемь назад на фермы белых в качестве батраков направляли даже арестованных африканцев. Эта практика была прекращена в результате возражений тех стран, куда Южная Африка экспортирует сельскохозяйственную продукцию.
Правда, Сильерз утверждает, что «это делалось вовсе не для того, чтобы использовать принудительный труд, а только с целью перевоспитания заключенных».
Сегодня в ЮАР насчитывается несколько фермеров, чьи доходы ежегодно превышают миллион долларов. И это в стране, где для обработки пригодно лишь пятнадцать процентов земли! Но они имеют под рукой неограниченное количество дешевой рабочей силы.
...У себя на ферме в провинции Наталь Франс Гроблер занимается разведением скота. До нее было еще много миль, когда я заметил в небе высокие, столбы дыма. Подъехав ближе, я увидел, как ветер гонит по пастбищу полосы огня. Сам Гроблер расположился на холме, откуда руководил тушением пожара. По его словам, это черные специально подожгли пастбище.
— Я просто не могу понять, почему они настроены против меня, — сказал он, стирая с лица пот. — Я же хорошо обращаюсь с моими рабочими. Они получают по два с половиной ранда в день плюс еще питание, одежду и ночлег. Я даже разрешаю им пасти свой скот на моей земле. Невольно создается впечатление, что, если пытаешься помочь им, они считают это признаком твоей слабости. — Он опять отер обильно струившийся пот рукавом рубашки. — Вы знаете, кто стоит за всем этим?