Помню, вскоре после революции товарищи из Совета культуры попросили меня сделать обзор карнавалов, чтобы не утерять эту прекрасную традицию: в период жестокого правления Батисты они проводились крайне редко. Сделал. И с тех пор всерьез увлекся карнавалами: сейчас готовлю о них книгу.
Карнавалы у нас идут по всей стране: и в Гаване, и в Сантьяго, и в центральных районах острова. Они остаются традиционным народным гулянием, но тем не менее они везде разные. Например, в Гаване это прежде всего карнавал-зрелище, карнавал-представление. И действие в нем развивается непрерывно, хотя и не очень быстро. Вы, конечно, видели, как сменяют одна другую сияющие огнями карросы — корабли-колесницы. Они как бы составляют графическую основу карнавала, и облик их не всегда был одинаков. В начале XX века карросы делались небольшого размера, как правило, они служили рекламным целям. Так, железнодорожная английская компания сооружала карросу в виде локомотива, но, конечно, без сеньорит, без плясок и здесь не обходилось. Была карроса кофейной компании: маленький домик, а в нем женщина варит кофе...
Между карросами идут — вы, наверное, это заметили — танцоры. Впереди — фаролас, группы танцующих с большими фонарями: когда-то в этих фонарях-люминариях горели свечи, освещающие шествие. Следом — группы танцоров, ведущих обычно какую-то свою тему. Это — компарсас. С помощью танца отдельные этнические общности стремились сохранить свою культуру.
Скажем, вы видели на карнавале компарсу «Скорпион»? Это наша старейшая компарса. В танце участвуют мальчики, юноши, старики. Пожилой человек выделывает замысловатые па с муляжом скорпиона на голове. Кто-то несет на шесте фигуру плантатора с огромной головой и злым, перекошенным лицом. Такие изображения — муньеконес — пришли к нам давным-давно из Испании. В гаванском карнавале муньеконес всегда обобщение, это не конкретное лицо, как, например, на карнавале в Сантьяго, где часто изображали и зло высмеивали какого-то определенного человека.
Компарса «Скорпион» передает языком танца африканскую легенду, смысл которой заключается в следующем. Некий волшебник подарил рабочим сахарной плантации скорпиона. «Пока он жив, — оказал волшебник, — вы сильны. Если же скорпион погибнет, на ваши головы падет несчастье». Плантатор, зная о существовании опасного для него скорпиона, решил найти его и убить. Рабочие танцуют вокруг скорпиона, заслоняя старика с муляжом своими телами. Но вот появляется плантатор с мачете в руках, он пытается поразить скорпиона...
Уже много лет компарса «Скорпион» рассказывает зрителям эту нестареющую легенду о борьбе добра со злом.
Мы стараемся сохранять традиционные элементы нашего карнавала, те из них, которые тесно связаны с историей народной культуры. А тематика карнавала, естественно, обновляется, идеи подсказывает современность. Согласитесь, раньше вы никогда не увидели бы на карросах силуэт радара или земной шар в фестивальных лепестках...
Ген Шангин-Березовский. Жажда
И он в последний раз увидел это: неотвратимую гневную волну и огненные брызги над ней. И внезапные стрелы солнца из-за уходящих туч...
— Ну что там? — спросил снизу Мерц. Торайк, балансируя на его плечах, дотянулся до решетки люка.
— Ничего, — ответил он. — Гонсалес все лежит.
— Сволочи! — задохнулся Мерц и стряхнул с себя Торайка.
Сразу стало темно после света, и Торайк сказал в темноту:
— Он весь в крови. Он прямо лежит в крови...
— Замолчи! — схватил его в темноте Мерц. Но Торайк уже не мог остановиться:
— Они его топтали! Уже мертвого топтали!
Мерц, ударил его по лицу. Торайк упал на дно отсека.
— Ну и ладонь у тебя — прямо лопата...
— Замолчи! — отозвался Мерц. — Лезь опять — смотри.
— А что смотреть?.. — пошевелил разбитыми губами Торайк. Голова гудела — боль от ударам и вообще все кругом гудит. Снаружи в борт ухали волны — перемножаясь с вибрацией, гул ударов доводил до исступления. Казалось, все сейчас развалится, но это только казалось. Железный гроб, в котором они гнили, был сделан прочно и шел по волнам со скоростью десять узлов. В светлеющей зыбкой тьме Торайк снова увидел Мерца. Тот присел перед ним на корточки и опять спросил:
— Ты полезешь или нет?
— Пить хочу, — сказал Торайк.