— Ведь в нашем мире, — сказал доктор, — все зависит от конъюнктуры. Сегодня, скажем, трехслойная фанера нужна позарез, а завтра от нее все отворачиваются. Что делать?
Лионель Кокс продемонстрировал мне ряд изделий, созданных в руководимом им отделе. Там были удобрения для полей, полученные из древесной коры (до сих пор кора использовалась в основном как низкосортное топливо); духи и масла, извлеченные из сосновых, еловых и лиственничных иголок; пластик, сделанный на основе смолы и других компонентов древесины.
Правда, доктор Кокс заявил, что то были уникальные экземпляры и когда они пойдут в серийное производство — неизвестно. Все зависит от боссов: найдут они дело выгодным — изделиям будет дан ход; не найдут — доктор Кокс старался зря. В конечном итоге все решают рынок и прибыли.
Недаром люди, сведущие в экономике Британской Колумбии, рассказывали мне, что лесозаготовительные и лесообрабатывающие компании возвращают себе — через свою собственную же продукцию — половину каждого доллара, заработанного людьми, живущими в этой провинции или приезжающими туда с целью подработать, как знакомый нам Кошта Родригеш.
...Возвращаясь в хмурую, промозглую февральскую Оттаву, я пролетал над иссиня-зелеными гигантскими коврами лесных массивов. По ним рука какого-то великана неаккуратно рассыпала горсти соли — снега. Обозревая эти просторы, я вспомнил мужественных людей, которые ловко управляют техникой, а если придется, то так же мастерски орудуют топором и пилой. Большую половину жизни они проводят в лесу, роднятся с ним и в то же время причиняют ему мучительную боль. Но в конце концов не их же вина, что в проползавшем внизу ковре местами были видны огромные «дыры» — может быть, непоправимые уже следы неумеренной вырубки.
Потом леса скрылись под серой, лежащей комками, ватой облаков. Где-то там, внизу, шел мелкий «скорбный» дождь...
Ванкувер — Москва
Ю. Кузнецов
Рохас и его сыновья
Автор этого рассказа в тридцатые годы — было ему три года — эмигрировал с семьей с Западной Украины, бывшей тогда в составе панской Польши, в Аргентину. Прожил он в Аргентине четверть века, из них — несколько лет в провинции Кордоба, в сьерре. Жизнь людей в этих местах не очень известна нашему читателю: заезжие путешественники редко попадают в аргентинскую глушь. Все, что здесь описано, действительно произошло в городке Танти.
В восьми километрах от озера Сан-Роке, по шоссейной дороге, что идет на Сан-Хуан и Мендосу, и дальше, через перевал де-Лос-Индиос, лежит маленький городок Танти. Скорее это поселок, но жители провинции Кордоба склонны к небольшим преувеличениям. Потому они и назвали городом не большое скопление одноэтажных домов, где проживало чуть больше тысячи человек.
Здесь всего один магазин, почта, парикмахерская, крохотная церквушка и, конечно, пульперия. Вывеска гласит «Бар», но местные жители продолжают называть заведение так, как называли в те времена, — кстати, не такие уж далекие, — когда в пульперии решалось больше вопросов, чем в алькальдии. Ибо в Танти есть алькальд, как в любом приличном городе. Есть еще и хлебопекарня, но она находится на отшибе, по дороге к гроту Святой Девы.
Танти — сезонный городок, будем и мы называть его городом, дабы не обидеть жителей. Здесь нет промышленности; фабрики и заводы находятся далеко — в Рио-Терсеро, Вилья-Мария, Коскине и вокруг провинциальной столицы; а здесь, в Танти, царит извечная, сонная тишина. Ближайшая фабрика медовых пряников находится в Санта-Мария, за озером. Да и работают на этой фабрике всего пять человек: отец, мать, сын и две дочери, одна из них глухая.
Жители Кордобы, как, впрочем, и всех других аргентинских провинций, народ неприхотливый, не то что сеньоры из городов, что норовят ежедневно завтракать и имеют каждый свой костюм. В провинции это необязательно. Здесь часто обходятся одним обедом, чтобы не тратиться на завтрак и ужин. А что касается одежды, знал я одного гаучо, который на вопрос, сколько у него шаровар-бомбачас, отвечал: «Двое, одни мои, другие одолжил у кума».
Источники заработка в Танти немногочисленны — их можно пересчитать по пальцам. Прежде всего дорожная бригада — куадрилья, как ее здесь называют, — обслуживающая участок дороги в десять километров. По составу куадрильи всегда можно определить безошибочно, какая партия находится в данный момент у власти в городе. Да в магазине работают трое-четверо рассыльных. Впрочем, здесь может повезти каждому, ибо владелец магазина — араб и не лезет в местную политику.