Найти убийц было бы, наверное, не так уж сложно — они оставили многочисленные отпечатки пальцев, когда мародерствовали в отеле «Либерти» и в доме на улице Посадас: они хватали то ту, то другую вещь, жадно рассматривали, выбирая, что поценнее. Предметов, к которым прикасались налетчики, родственники похищенных не трогали, ожидая прихода следователей. Но те не явились ни восемнадцатого, ни на следующий день, ни даже после известия о насильственной смерти Мичелини и Гутьерреса Руиса.
Да, найти убийц было бы, наверное, не так уж сложно. Тем более что у аргентинской полиции имеются отпечатки пальцев всех жительствующих в стране — и местных и иностранцев.
Создается, однако, впечатление, что преступников попросту не искали.
Похоронили Мичелини и Гутьерреса Руиса в Монтевидео. Тысячи людей пришли проводить их в последний путь.
Известный уругвайский поэт и писатель Марио Бенедетти написал поэму, посвященную Мичелини, и назвал ее «Сельмар».
В ней есть такие строки:
Не сотрутся из памяти улыбка его и жесты
Той последней нашей с ним встречи. Он был с сыном.
Я не сказал: «Прощай», сказал: «Береги себя».
Но мы оба знали: беречь себя он не будет.
Трагическая история двух уругвайских политиков относится к недавнему прошлому, но лишь в последнее время стало точно известно, что их судьбу определил КОНДОР.
Впервые относительно подробно об этой континентальной террористической организации рассказал известный американский журналист Джек Андерсон в статье «КОНДОР: южноамериканские убийцы», опубликованной в газете «Вашингтон пост» в августе 1979 года. В состав упомянутой организации вошли, по его словам, секретные полиции ряда военно-диктаторских режимов Латинской Америки. Их цель — следить за своими политическими противниками, эмигрировавшими за границу, а наиболее активных из них уничтожать.
На совести террористов из КОНДОРа почти все политические убийства, совершенные в западном полушарии за минувшее время. В том числе покушения на бывшего главнокомандующего чилийских сухопутных сил Карлоса Пратса и на бывшего министра в правительстве Сальвадора Альенде, видного деятеля социалистической партии Орландо Летельера, на экс-президента Боливии, генерала в отставке Хуана Хосе Торреса и на уругвайского военного атташе в Париже полковника Трабаля.
В американской печати высказывалось следующее предположение: Центральное разведывательное управление США создало этот «консорциум убийств», поскольку опасалось, что после скандальных разоблачений своей деятельности, имевших место в 1975 году, оно само уже не сможет с прежней свободой рук чинить суд и расправу над политическими деятелями, неугодными Вашингтону и его креольским союзникам.
КОНДОР активен по-прежнему.
Есть подозрение, что именно КОНДОР за последние два года уничтожил четырех видных гватемальских политиков — Фуэнтеса Мора, Колома Аргета, Рубена Абраама Искамбари и Хименеса Кахаса. Собраны доказательства того, что именно он в марте 1980 года расправился с сальвадорским архиепископом Ромеро.
Валентин Машкин
Бледнолицые и краснокожие
Когда я долгое время работал в Канаде, меня волновала проблема коренного населения Америки. С одной из ее сторон — отношением белого населения к индейцам (нынешнего белого к сегодняшним индейцам) — я соприкоснулся вплотную.
Какой-то индеец
Мой сосед Раймонд пригласил меня поехать ловить рыбу.
— На этом озере, — сказал он,— мало кто бывает, там еще можно поймать две-три форели. И не каких-нибудь коротышек, а фунта по три-четыре каждая. Если повезет, то, может быть, попадется и северная щука фунтов на двадцать. Лодки и снасти возьмем у старика Корли.
Это было так заманчиво, что мне оставалось только согласиться. Дело происходило в Канаде, недалеко от границы с США. Часа в четыре дня, в субботу, мы катили в раймондовском «шевроле». Уже в сумерках добрались до озера и не без труда нашли на его берегу хижину Корли. Впрочем, хижина — это не то слово. Еще с давних времен колонизации и войн с индейцами белые поселенцы строили себе дома-крепости, немного напоминающие русские рубленые избы, благо леса тогда еще было много. Вот так именно выглядел дом Корли. Черная вода начиналась буквально у моих ног, и в стороне что-то постукивало непрерывно: вероятно, лодки, привязанные поблизости. Электричества не было, только в небольшом оконце дома позади меня скудно светила керосиновая лампа. Понемногу глаза привыкли к темноте; справа и слева начали угадываться высокие скалы и холмы, густо поросшие лесом. Из этой тьмы вышла вдруг здоровенная кудлатая лайка, подошла ко мне и ткнулась носом в ногу. Взглянув на добродушную лохматую морду, я решился потрепать ее по шее, что, к моему облегчению, псу очень понравилось. Он протяжно вздохнул, сел и привалился к моим ногам. «Это хорошая примета, — подумал я, — если пес добродушен, видно, хозяин его тоже человек неплохой».