Выбрать главу

И. А. Фомин, возглавлявший комиссию градостроительства при Петроградском совете коммунального хозяйства.

В партерном саду, занимающем 10,6 гектара, нет высоких деревьев. Тенистые аллеи из стриженых лип ограничивают площадь с трех сторон, а в центре ее находится памятник Борцам революции. Он виден отовсюду.

Ансамбль Марсова поля, без которого трудно представить сегодня город на Неве, не сразу приобрел свой нынешний облик. Для его сооружения Обществом архитекторов-художников Петрограда был объявлен открытый конкурс, в жюри которого входили Александр Блок, Максим Горький, Анатолий Васильевич Луначарский. Победу одержал проект под девизом «Готовые камни». Автор его, еще совсем молодой тогда, а позже известный советский архитектор Л. В. Руднев предлагал соорудить памятник из сохранившихся гранитных блоков снесенного в 1914 году старинного склада.

Открытие памятника состоялось 7 ноября 1919 года. Стены его были сложены из грубо тесанных гранитных блоков. Каждая стена прерывается в центре одиннадцатиметровым проходом на внутреннюю площадку.

8 проходах, на торцах стен высечены строки стихотворения, написанного наркомом просвещения А. В. Луначарским.

Но пришло лето 1941 года. С первых дней войны на Марсовом поле строились траншеи и земляные щели для укрытия прохожих от осколков авиабомб и артиллерийских снарядов во время вражеских налетов. На территории партерного сквера разместились батареи и блиндажи орудийных расчетов ПВО. Летом 1942 года перенесшие жестокую блокадную зиму ленинградцы превратили в огороды каждый клочок земли. На Марсовом поле, как в Летнем и Михайловском садах, появились картофельные и овощные грядки. Но даже в самые лютые морозы не было срублено на топливо ни одного деревца или кустика. От вражеских бомб и снарядов пострадали Инженерный замок, Русский музей, здание Ленэнерго (Павловские казармы), Мраморный дворец и Летний сад. Один из снарядов повредил восточную сторону гранитного надгробия памятника Борцам революции.

6 ноября 1957 года в центре мемориала на Марсовом поле был торжественно зажжен самый первый в нашей стране Вечный огонь.

9 мая 1960 года в ознаменование 15-летия Победы факел, зажженный от негасимого пламени Марсова поля, был пронесен по улицам города-героя к Пискаревскому мемориальному кладбищу. А в 1967 году от огня Марсова поля вспыхнул факел и на могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены в Москве.

Зажженный у монумента Борцам революции в память о тех, кто отдал жизнь за Советскую Родину, он теперь горит вечным огнем в городах-героях нашей страны.

Людмила Процай

Фото из Государственного архива кинофотофонодокументов г. Ленинграда

Голос, взывающий к правде

Над Нью-Йорком летели белые облака. Летели низко, обгоняя друг друга, едва не задевая верхушки небоскребов. В окно, выходящее на 54-ю улицу, не было видно ни неба, ни уличного оживления. Их заслоняла серая громада соседнего здания.

Казалось бы, привычная обстановка, но работа в тот полдень шла вяло. Я то откладывал бумаги, то ходил по комнате, то опрометью бросался к телефону по первому звонку. Из Канзас-Сити, где разместился комитет поддержки Леонарда Пелтиера, должен был позвонить Джон Стар и сообщить о судьбе борца за права американских индейцев.

Что скажут в госпитале? Неужели зрение Пелтиера будет ухудшаться?

Телефон зазвенел под вечер, когда я, честно говоря, уже утратил всякую надежду. Джон Стар тяжело дышал и запинался.

— Мы только что из Ливенуорта,— выдавил он.— Думал, что не успею тебя застать. Неприятные новости.

— Что-то произошло?

— В том-то и дело, что ничего. Никакого лечения Пелтиеру предоставлено не было.

— Что же делали с ним в госпитале почти две недели?

— Обследовали! — В голосе Джона слышался горький сарказм.

Ранним утром 25 ноября 1986 года тюремный фургон отвез Леонарда Пелтиера из ливенуортской тюрьмы в спрингфилдский госпиталь, где он был помещен в одиночную палату. Врач был скор на выводы: «Чепуха. Это у вас от простуды. Скоро все пройдет». Но шли дни, а левый глаз по-прежнему видел плохо. Когда стало очевидно, что дело не в простуде, Леонарда подвергли более тщательному обследованию. На этот раз мнение врачей было куда менее утешительным: произошло кровоизлияние, следствием которого стала закупорка кровеносных сосудов в области левого глаза.

— Мы только что беседовали с ним,— продолжал Джон Стар.— Он спокоен, но настроение у него явно неважное.