— Тот белый человек,— индеец помолчал, вспоминая,— привозил золото из старых копей. Много раз. И в последний я его отвез. Туда. Обратно — нет. Не пришел на берег.
Светловолосый молодой человек ничего не ответил. Он-то, конечно, уверен: с ним ничего плохого не случится. «Молодость легко верит в свою безопасность»,— подумал старик и добавил:
— Думаю, его убил саскватч.
— Кто убил? — равнодушно переспросил Остмен, не отрывая взгляда от воды за кормой.
— Саскватч.
— Кто такой?
Старый индеец не спешил с ответом, а может быть, расхотел продолжать разговор. Есть вещи, которые, как правило, негры или индейцы не говорят белым. Ради собственного душевного благополучия. Во избежание обиды: что они, низшие, могут знать серьезного? В самом лучшем случае тебя прослушают с притворной благосклонностью. И сразу забудут все, что ты рассказал.
— А? — переспросил Альберт, нехотя отрывая глаза от водной глади.
Так, как говорят, наперед зная, что тебя не воспримут всерьез, индеец обрисовал этого духа.
— А-а, выдумки,— небрежно бросил Альберт.— Это обезьяны. Гориллы. Они живут в Африке. Здесь они не водятся.
— Обезьяна — эйп. Эйп-каньон,— индеец закивал головой.— Обезьянье ущелье. Да, там — он повел затылком в ту сторону, куда двигалась лодка.— Может, мало их осталось, но они есть.
— Легенды,— Альберт повернулся к нему и пояснил, возможно непонятное старику индейцу, слово.— Легенды — это сказки. Чепуха.
Индеец промолчал и больше не сказал ни одного слова.
Альберт вздохнул полной грудью, выпрямил спину и зорко вгляделся в крутой берег.
— Сюда приезжай за мной через две недели.
После года работы по рубке леса Альберт заслужил отпуск.
Место для отдыха он выбрал поглуше — там, где, по слухам, еще можно было добыть золотишко. Где-то в этих местах должны быть заброшенные золотые прииски. Вот бы ему убить двух зайцев: намыть золотого песочка и хорошенько отдохнуть — поохотиться, полежать на земле у костра в безлюдье, в тиши.
Все так и началось. Безмятежным покоем потянулись дни Альберта. Убил оленя — мясо девать некуда! Костер развести, за водой к ручью спуститься, сварить оленину, добавить приправу, все довольствие, что с собой привез, в аккуратности держать, чтобы под рукой — об этом только и забота. Базовый лагерь — лучше не придумать: ручей рядом, а над головой — крона могучего дуба. На ветви повесил плащ, теплый свитер. В небольшое дупло поместились промывальные лотки. С питанием — полная обеспеченность, кругом она — пища — бегает, летает, по земле ходит, да и с собой немало набрал консервов. Стал похаживать по окрестным холмам — место предгорное. Где-то здесь раньше добывали золото. Может, что и осталось?
Шесть дней безмятежного жития! На седьмой, проснувшись утром, он вылез из спального мешка, потянулся, хотел снять с ветки брюки, а они валяются на земле. Ветром сдуло? А почему так скомканы? И вокруг что-то не так. Консервные банки вечером стояли стопкой: кофе, тушенка, две коробки нюхательного табака — он устанавливал их, как на витрине магазина — пирамидой. А сейчас все развалено. Да и кострище разворочено. Кто-то явно здесь похозяйничал. Альберт почему-то заподозрил дикобраза. А ведь грызун мог запросто сжевать его ботинки — толстокожие бутсы. Нет, этого допустить нельзя. И уже в эту ночь ложась спать, Альберт положил их на дно спальника. Ружье, винчестер с полной магазинной коробкой — на всякий случай! — под край спального мешка. Все консервные банки, пакеты и коробки — в рюкзак. Рюкзак же повесил повыше над землей, чтобы ни одна четвероногая скотинка его не достала.
Спал он крепко, как всегда. Проснувшись, увидел странную картину: все кругом было беспорядочно разбросано. Подвешенный рюкзак остался висеть на лямках, но вывернут наизнанку. И все содержимое рассыпано по земле.
Он спустился к ручью освежиться. В холодном горном потоке была им оставлена оленья туша — он привязал ее к камню. Остмен с трудом верил своим глазам: ни туши, ни обрывка веревки, ни даже камня. Может, забыл место? Нет, именно здесь...
Вернувшись, Альберт стал укладывать продукты обратно в рюкзак. Кажется, ничего не пропало. Кто же он, его ночной гость? Медведь? Нет, тот натворил бы бед побольше. А вот пакет с черносливом, он ополовинен. И никаких следов на каменистой почве. Кое-где он заметил, правда, не следы, а так — вмятины, которые сохранил песок. Но они были похожи на отпечатки... мокасин. Не тот ли старый индеец? Искал золото? Нет! Чушь. Ерунда. Да и не следы это вовсе. Мало ли вмятин на почве? Альберт успокоился и не стал менять место базового лагеря. Все-таки оно удобное: есть вода в ручье, густая крона как крыша, и стена с северной стороны — гористый склон.