Мы пошли краем леса» так как луна взошла уже высоко и прекрасно освещала все вокруг в радиусе пятидесяти метров.
Дойдя до деревянного моста, он сказал:
— Укройтесь здесь, под мостом. Поспите, а утром я вас заберу.
Мы пожали друг другу руки, и китайцы ушли. Жан сказал:
— Папийон, вам здесь спать не стоит. Идите в лес, а я
останусь. Когда он придет, позову.
— Прекрасно! — Я отправился в лес, сытый и донельзя довольный тем, как складываются обстоятельства, и уснул, выкурив предварительно несколько сигарет подряд.
Ван Ху был в назначенном месте еще до восхода солнца. Минут сорок мы шли по дороге довольно быстро, но затем взошло солнце, и издали послышался звук приближавшегося трактора. Мы нырнули в. лес.
— Прощай, Жан! Желаю удачи. Господь да благословит тебя и твою семью!
Я все же заставил Жана взять пятьсот франков. На тот случай, если с Куик-Куиком не выгорит, он объяснил мне, как добраться до деревни, где он жил, и описал место на дороге, где мы могли встретиться. Он бывал там три раза в неделю. Я пожал руку этому доброму и честному негру, и мы двинулись дальше. Шли мы довольно быстро, когда путь преграждали ветки или лианы, Ван Ху обрубал их мачете или просто раздвигал руками.
Куик-Куик
Часа через три мы вышли к огромному болоту. На гладкой грязно-коричневой поверхности воды плавали водяные лилии и стебли каких-то растений с плоскими зелеными листьями. Мы двинулись вдоль берега.
— Смотрите, не оступитесь, — предупредил Ван Ху. — Одно неверное движение — и конец.
— Давайте вы вперед. Буду идти след в след за вами.
Впереди метрах в ста пятидесяти показался островок.
Над деревьями поднимался дым. Должно быть, брат Чанга жег там древесный уголь. Сбоку я заметил в грязи крокодила, вернее — один его глаз. Интересно, чем они здесь питаются, в этих болотах?..
Пройдя по берегу еще с полкилометра, Ван Ху остановился и громко запел по-китайски. На берегу островка показался человек. Маленького роста, в одних только шортах. Китайцы заговорили. Они тараторили, как сороки, без умолку, и я уже начал терять всякое терпение, когда наконец Ван Ху обратился ко мне:
— Идемте!
Теперь мы почему-то повернули обратно.
— Все в порядке. Это приятель Куик-Куика. Сам Куик на охоте, но скоро вернется. Надо подождать здесь.
Мы сели. Примерно через полчаса появился Куик-Куик — маленький, сухопарый, пепельно-желтый, с покрытыми черным лаком зубами. Впрочем, взгляд у него оказался открытый и умный.
— Вы друг моего брата Чанга?
— Да.
— Очень рад. Можешь идти, Ван Ху.
— Спасибо.
— Вот, возьми себе птичку.
— Нет, спасибо, — Ван Ху пожал мне руку и ушел.
Мы с Куик-Куиком двинулись вдоль берега. Впереди бежал маленький поросенок. Куик-Куик ступал строго по его следам.
— Осторожней, Папийон. Стоит только оступиться на самую малость — и ты в болоте. Это тот случай, когда спутник уже ничем не может помочь — иначе засосет обоих, а неодного. Постоянной тропы здесь нет, болота все время в движении, перемещаются. Но поросенок всегда находит тропу.
И верно — черный поросенок беспрестанно Обнюхивал пятачком грязь и, быстро перебирая короткими ножками, продвигался вперед. Китаец говорил с ним на своем языке. Я следовал за ними, совершенно завороженный видом этого маленького существа, которое повиновалось китайцу как собака. Куик-Куик не сводил с него глаз, и я тоже, словно загипнотизированный. Поросенок достиг острова, не запачкав копытец больше чем на несколько сантиметров. А мой новый товарищ, поспешая за ним, повторял:
— Ступай по моим следам, только по следам... И быстрее.
По пути поросенок сделал два зигзага. Пот так и лил с меня градом. Мало сказать, что я струхнул, я просто сходил с ума от страха, опасаясь, а не предназначена ли мне та же судьба, что и бедняге Сильвену, та же ужасная смерть? Он прямо как живой так и стоял у меня перед глазами, причем тело, наполовину увязшее в трясине, я видел довольно смутно, а вот лицо у него было мое...
— Дай руку! — и маленький тощий Куик-Куик помог мне вскарабкаться на берег.
— Да уж, приятель, легавые вряд ли сюда доберутся!
— Уж что-что, а насчет этого можешь быть спокоен!
Мы двинулись в глубь острова. Запах горелого древесного угля проникал в легкие, я закашлялся. Прямо перед нами дымились две черные кучи. Тут можно не беспокоиться и насчет москитов, вряд ли они станут донимать. В дыму вырисовывались очертания хижины, стены и крыша которой были сплетены из пальмовых веток. Была там и дверь, а перед дверью стоял маленький китаец, тот самый, которого я видел на берегу.