Досье: Путь воды в столицу
Водопровод – такое привычное явление в наших квартирах – существует, например, в Москве всего 200 лет. Но это чудо цивилизации, этот, по Пушкину, признак образованности, сегодня никого из нас уже не удивляет, и даже, напротив, делает нас равнодушными расточителями того прозрачного богатства, которое само прибывает к нам в дом. Оказывается, совсем недавно отечественная статистика не без подтекста констатировала тот факт, что в среднем житель Москвы опережает жителя Парижа или Лондона по потреблению воды более чем в 2 раза: он тратит в сутки около 380 литров против европейских 150 литров. Вот уж поистине нелепое было соревнование, далекое по духу от того праздника, который пришел в московские дома с первой кружкой чистой водопроводной воды.
У первых поселенцев на берегу Москвы-реки чистой питьевой воды было вдоволь. Они брали воду и из нее, и из Пресни, Неглинки, Серебрянки и других речушек, уже давно запертых в подземных трубах, – о них нам напоминают лишь уличные названия. Москвичи перегораживали малые реки запрудами и выкапывали пруды – к началу XVIII века они вырыли их не менее 800! Однако колодезная «студеная» вода ценилась выше – она считалась и чище, и вкуснее. Известно, что колодцев в городе было превеликое множество – около 5 тысяч. Они стояли при каждом доме, хозяйстве или ремесленной слободе и поили самый разный люд. Иное дело – колодцы в сердце города, в его крепости. Такие источники тщательно скрывались от посторонних глаз.
В древнерусских кремлях обязательно устраивали тайный колодец или подземный ход к ближайшему водоему – такой туннель к Москве-реке обнаружили в 1909 году в Новодевичьем монастыре. Нередко в основании крепостной стены делали особые «водяные ворота» – небольшие выходы к воде («водяными», к примеру, были ворота Китай-города, а также Москворецкие и Космодамианские). В первые столетия существования Кремля воду брали из реки Москвы через Боровицкие ворота, которые были и древнейшим выходом из Кремля, и ближайшими воротами к реке. В случае осады полагались на колодцы, устроенные в Тайницкой башне (отсюда и ее название), Арсенальной и Водовзводной (Свибловой). Последнюю и возвели как раз для того, чтобы подавать воду в царские покои и сады. Так, на территории Кремля возникли первые небольшие водопроводы.
Уже во времена Ивана Калиты вода из реки Москвы попадала в Кремлевский тайный колодец по деревянной трубе из сверленых стволов дуба. Наверх ее поднимали с помощью ступального колодца – большого колеса, которое крутили мужики, шагая по широким перекладинам. В 1492 году по велению Ивана III в Кремле был построен первый самотечный водопровод, начинавшийся от тайного родника в основании Арсенальной башни (этот ключ бьет и поныне). Построил Арсенальную башню, а также Спасскую, Боровицкую, Водовзводную и Никольскую итальянский архитектор Пьетро Антонио Солари, или, на русский манер, Петр Фрязин. Как и от многих других итальянцев, попавших в суровую Московию, мужики частенько слышали от Солари жалобное «Фре!» (на североитальянском диалекте – «холодно»). За это иностранные «баре» и становились все поголовно Фрязиными – Марк Фрязин, Антон Фрязин, Алевиз Фрязин, Бон, естественно, тоже Фрязин – и получали усадьбы Фрязино, Фрязево, Фряново…
Второй Кремлевский водопровод 1633 года действовал за счет водонапорной машины: из Москвы-реки вода самотеком поступала в белокаменный колодец в основании Водовзводной башни и «взводилась» с помощью водоподъемной машины на конном приводе в специальный резервуар. Отсюда она подавалась по свинцовым трубам в верхние кремлевские сады и царские дворцы – Сытный, Кормовой, Хлебненный, Конюшенный и Потешный. Водопровод построили «мастер часового и водоподъемного дела» из Англии Христофор Галовей (он же смастерил часы на Спасской башне) и русские умельцы Антипа Константинов и Трефил Шарутин. Второй водопровод поил московских царей около века, пока не был разрушен во время страшного пожара 1737 года.
Москва росла, и москвичей все прибывало. Вода в прудах становилась все грязнее и грязнее, да и колодезная заметно ухудшилась. В городе по-прежнему не было канализации: нечистоты вывозили золотари, но многие жители тайно сливали отходы в «поганые» пруды и речки. Такими, Погаными, до очистки в 1703 году были Чистые пруды. В то время на всю Москву осталось лишь три колодца с годной для питья водой – Андроньевский, Трехгорный и Преображенский. За драгоценную влагу приходилось выкладывать немалые деньги, да еще оплачивать услуги водовозов и водоносов.