На том же корабле все голландцы вернулись в Колу и погостили две недели у местного воеводы Ивана Салманова. Того настолько поразил рассказ моряков, что в память об их невероятном путешествии он установил на Гостином дворе Кольского острога оба бота, на которых спутники Баренца пришли с Новой Земли. Впоследствии Эрик Норденшельд справедливо заметил, что это, в сущности, первый памятник героям Арктики.
В общей сложности дорога в 2000 километров от Ледяной гавани до Колы заняла ровно полтора месяца. По сравнению с этим дальнейший путь к родным голландским берегам представлял, конечно, несложную задачу. 1 ноября 1597 года голландцы вновь увидели Амстердам. И хотя Виллем Баренц волею судьбы не дожил до конца своего предприятия, его главная роль признана всеми. В его честь теперь названы несколько кораблей и Морской институт на его родном острове Терсхеллинг. А в 1853 году это имя закрепилось и в атласах мира — прежнее Мурманское море великие державы решили переименовать в Баренцево. Как писал Жюль Верн: «Поведение этих доблестных мореходов, не ведавших, что сулило им будущее, и до последней минуты не терявших надежды на спасение, навсегда останется высшим примером героизма для всех моряков. Благодаря искусству, знаниям и предусмотрительности Виллема Баренца голландцы в конце концов выбрались с Новой Земли, из ледяной мглы, и вновь увидели берега своего отечества!»
Для охоты и поиска строительных материалов голландцы сооружали настоящие ледовые дороги
Ненапрасный труд
Приключения голландцев на Новой Земле сразу приобрели широкую известность благодаря дневнику де Фера, опубликованному год спустя. Его немедленно перевели на многие европейские языки.
Конечно, среди них отсутствовал русский. В России о плаваниях Баренца публике стало известно только во второй половине XVIII столетия, когда историк Герард Миллер перевел с одного немецкого издания краткое описание «злоключений голландцев на Новой Земле». Правда, более 100 лет назад в отечественных архивах удалось найти русские росписи времен Алексея Михайловича с переводом одного из «экстрактов» (сокращенных вариантов) феровского дневника. Причем замечательно то, что царь лично ознакомился с ними — на рукописи сохранились пометки, сделанные его рукой. Но эти документы под общим заглавием «Описание чего ради невозможно от Архангельского города морем проходити в Китайское государство и оттоле к восточной Индии» хранились в Приказе тайных дел, и, следовательно, содержание их считалось государственным секретом. Оно и неудивительно — ведь Романовы, оберегая интересы своей державы, вообще запретили иностранцам плавать не только к Оби, но даже и на Печору. Еще в 1619-м Михаил Федорович издал строжайший указ на этот счет.
С другой стороны, тот факт, что европейцы на века прекратили тогда поиски Северо-Восточного прохода, обусловлен не только царским запретом. Свидетельства де Фера долгое время все специалисты считали сказками. Только через 300 лет после смерти Баренца, в 1871 году, норвежский промышленник Эллинг Карлсен всерьез начнет искать следы той давней зимовки в Ледяной гавани и обнаружит массу предметов, оставленных экспедицией. По его словам, даже «дом стоял в таком виде, как будто он только вчера был построен. Внутри все было на своем месте и представлялось в совершенно таком виде, как это изображено на одной из картин де Фера». Постройка сохранилась так хорошо, вероятно, потому, что ее законсервировал спрессованный лед. А вот разгерметизация здания как раз не прошла бесследно — тут-то оно и стало интенсивно разрушаться, так что через пять лет, когда в гавань на своей яхте пришел англичанин Чарльз Гардинер, он нашел его уже в плачевном состоянии. Тем не менее и англичанину удалось найти немало интересного: компасы, будильник XVI века, копья, алебарды, мушкеты, медные деньги, кухонную утварь, инструменты, а главное — именно ему в развалинах очага попалась на глаза маленькая гильза с последней запиской Баренца. Рядом, кстати, обнаружилась «История Китая» на латыни — наверняка она принадлежала неутомимому искателю Северо-Восточного прохода в эту страну.
Виктор Державин , Вадим Старков , Вадим Эрлихман
Любители острых ощущений
Бангкок. Жаркий осенний вечер. На центральной улице Сукумвит царит хаос огней, запахов и звуков. По проезжей части снуют продавцы фастфуда — велосипедисты с тележками и котлами, в которых булькает что-то ароматное, поглощая выхлопные газы машин. Из многочисленных кафе и ресторанчиков доносятся еще более пряные благоухания. Они лучше, чем любые рекламные щиты, заманивают внутрь посетителей. Однако неискушенному в тонкостях тайской кухни человеку к дегустации приступать нужно с осторожностью. Некоторые блюда настолько остры, что способны выбить слезу и вызвать настоящий пожар в горле. Конечно, его можно перебить молоком, но этот продукт в Таиланде не употребляют, здесь в чести совсем другие яства.
Маленький Таиланд в отличие от стран-соседей никогда не был колонией. Об этом весьма красноречиво говорит и само название Таиланда, пришедшее в 1939 году на смену Сиаму, которое переводится как «свободная страна». Однако, несмотря на исторически сложившуюся самостоятельность, королевство не жило в полной изоляции. И тайская кухня — лучший пример того, как заимствования у соседей — и ближних ( Мьянма , Лаос , Камбоджа , Малайзия ), и дальних ( Китай , Индия , Индонезия ) — творчески перерабатывались на протяжении веков. Так же как и другие азиатские блюда, тайские построены на сочетании пяти вкусов — сладкого, острого, кислого, горького и соленого. В остром супе из креветок можно обнаружить ананас, гарниром к мясу часто служит жареный банан, а десерт посыпан перцем чили.
Глядя на эту кулинарную анархию, кажется, что тайцы всеядны. Однако это не так.
Два типа продуктов, которые в Европе считаются универсальными, в королевстве не распространены. Во-первых, это хлеб. Конечно, его можно без труда найти в магазинах, как и другую европейскую пищу, однако местные жители хлеб почти не едят, да и далеко не в каждом ресторане он имеется в наличии. Во-вторых, в тайскую кухню не входят молочные продукты. Правда, в последние десятилетия йогурты появились на полках супермаркетов и активно рекламируются — дети и молодежь их едят как лекарство, чтобы поддерживать необходимый баланс кальция в организме. Однако в традиционных блюдах молочных продуктов нет ни в одном виде — ни сливочного масла, ни молока, ни сметаны.
Приготовление рыбного соуса из анчоусов. Все делается вручную и «вножную». Фото: AFP/EAST NEWS
Согласно национальным традициям место хлеба здесь занимает рис . Вот его-то много не бывает. Он появляется на столе и два, и три раза в день: утром в виде каши, на обед и ужин — как основное блюдо или гарнир. В этом тайцы, конечно, не оригинальны. Рис является главным углеводом во всей Юго-Восточной Азии . В Таиланде его выращивают уже больше пяти тысячелетий, и сегодня страна занимает шестое место в мире по производству и первое по экспорту этого зерна. Сами тайцы едят рис двух типов: рассыпчатый жасминовый (иногда его называют «тайским», или «ароматным») и клейкий. Тот, который подается в качестве гарнира, варится без соли и практически не имеет ни вкуса, ни запаха. Такой пресный рис призван смягчать и оттенять остроту основного блюда.
Антипод риса — перец чили. Трудно поверить, но он, в отличие от риса, появился в этой кухне совсем недавно — каких-то пять столетий назад. Как следует из названия, родиной этого растения (Capsicum) является Южная Америка. Европейцев с ним познакомил Христофор Колумб , и он же назвал острые красные стручки перцами, поскольку их вкус напомнил ему горошины перца черного (хотя «по науке» они никак не связаны). А потом уже португальские колонизаторы завезли его в Индию, откуда он распространился по другим азиатским странам. Самая острая разновидность чили в Таиланде называется «птичий глаз». В пищу добавляют либо нарезанные перчики, либо порошок из них, либо перечную пасту — нам прик, которая делается с добавлением чеснока, креветочной пасты или сушеных креветок, рыбного соуса и других ингредиентов.