Потом спросил:
— Ваш полк расквартирован только в Покровке?
Немец упрямо молчал... Тогда Матвей, насмешливо прищурил глаза:
— Иначе я вышибу из вас дух.
Унтер покосился на огромные кулаки Матвея. Страх развязал ему язык, и ответы посыпались один из другим.
— Да, наш полк расквартирован в Покровке, — глотнув слюну, проговорил гитлеровец.
...Аэродром в Бокшеевке построили недавно. У нас прошел слух, что здесь должен приземлиться самолет со специальным курьером от фюрера.
...Когда? Об этом никто не знает. Однако надо полагать, что в ближайшие день-два.
...Основная задача полка? Насколько я понял из слов нашего зондерфюрера, мы должны войти в Москву сразу же после прорыва фронта и захватить все правительственные учреждения в вашей столице. К тому же...
— В вашем полку «Гитлерюгенд» знали о том, что в тылу есть партизаны? — перебил Матвей.
— Позавчера штандартенфюрер Зикс издал приказ, в котором настаивал на соблюдении строжайшей бдительности. В качестве примера он ссылался на таинственное исчезновение двух солдат из роты связи и возможности действия какой-то русской разведывательной группы в расположении полка. Вчера в ротах формировались поисковые отряды. Возможно, уже сегодня вы встретитесь с ними.
Гитлеровец со злорадством отметил, что Матвей помрачнел.
— По каким направлениям пойдут поисковые отряды?
— Точно сказать не могу — я же после караула должен был отдыхать, — усмехнулся ротенфюрер. — Но, очевидно, они прочешут все окрестные леса.
— Дела... — Матвей угрюмо посмотрел на фашиста и подумал: теперь скорей к своим, надо передать все, что он узнал от пленного.
...Сеня Ершов влез в палатку, часто дыша. Бойцы уже спали.
— Ты что? — мгновенно проснувшись, спросил Матвей.
— Буди командира. Беда.
Чекмарев вскочил.
— Как и было приказано, я вел наблюдение за внешними постами на аэродроме, — возбужденно начал докладывать Сеня. — Вдруг вижу, едет «бьюсинг» с солдатами. Часть солдат сразу же скрылась в сторожке, а другие побежали к постам...
— Тревога!
Бойцы повскакали со своих мест, быстро разобрали оружие.
Чекмарев раскинул плащ-палатку.
— А теперь высыпайте весь табак. Курить больше не придется. У гитлеровцев могут быть собаки, махоркой мы собьем их со следа.
Бойцы расстались с кисетами и пачками папирос. На плащ-палатке выросла внушительная горка табаку. Кто-то тихо, коротко вздохнул, но его не поддержали. В темноте смутно угадывались фигуры молчаливых бойцов.
— У нас две задачи. — Голос командира стал жестким и властным. — Первая: раствориться, сделать так, чтобы враги не заподозрили нашего присутствия. Вторая: собравшись в кулак, ударить по аэродрому, как только прилетит самолет из Берлина.
— Труднее всего спрятать миномет, — проговорил Матвей. — Хорошо бы пристроить его вверху. На дереве, например. Прямо у аэродрома.
Чекмарев медленно прошел вдоль строя, остановился и вытянул руку, раскрыв ладонь:
— Кажется, снег?
Да, хоть небольшой, но снег был. Поддуваемый ветром, он прилетал откуда-то сбоку.
— Снег — это неплохо... Так вот, товарищи... — Чекмарев выдержал долгую паузу. — Немцы нас будут искать в лесу. Мы же отойдем в поле, но найдем такое место, откуда легко можно будет проскользнуть в этот же лес. На всякий случай окопаемся, а там посмотрим. Асташков и Ершов с минометом подойдут вплотную к аэродрому, выберут сосну погуще и спрячутся на ней. Поле от аэродрома в девяти километрах. Это расстояние мы должны преодолеть максимум за час. Сможем?
— Сможем, — разом выдохнули бойцы.
— А вы, — командир обернулся к Матвею и Сене, — держитесь. Дорогу от Покровки к Бокшеевке мы перекроем. Услышите треск сороки — отзовитесь. Это наш позывной. В крайнем случае — зеленая ракета.
Чекмарев хотел сказать что-то еще, но вдруг быстро сорвал с головы шапку, прислушался. Из глубины леса донесся лай собак.
Матвею и Сене не пришлось отрываться от погони. Они первыми увидели мелькающие между деревьями фонарики немцев. И тем и другим оказалось по пути. Цепь медленно приближалась к Бокшеевке, а за нею метрах в трехстах двигались разведчики. Матвей нес миномет с плитой, Сеня — два ящика с минами и запасные автоматные диски. Иногда гитлеровцы останавливались, смыкая и размыкая цепь, тогда Матвей и Сеня залегали, бросая на землю тяжелую ношу. Ветер поддувал в лицо, и овчарки не чуяли их.