Смит разрешил нам посетить его заповедник. Жить мы должны были в домике пастуха Фрэнка Смита, пока он сам будет стричь овец в другом месте. Фрэнк оставил свой дом вымытым добела; он забыл свою серебряную трубочку, через которую тянул мате — парагвайский чай, и поручил нашим заботам четырех ручных гусей. Гуси встретили нас изумленным гоготанием. Каждое утро они обходили вокруг дома, желая убедиться, что эти странные люди, совсем не похожие на Фрэнка, еще здесь.
Главный аттракцион Волонтир-Пойнта — единственная на всем архипелаге колония королевских пингвинов, самых крупных после императорских пингвинов представителей этого семейства.
После семи недель насиживания, в течение которых каждый супруг выполняет свою долю работы, яйца наклевываются и слышится первый писк. Будущий родитель поднимает свою кожную складку и, согнувшись дугой, смотрит, не его ли яйцо наклюнулось. Потом он снова опускает занавес и, задрав к небу клюв, делает вид, что ему безразлично, что счастливым родителем оказался сосед, а не он.
После нескольких неудач мне удалось точно локализовать писк и присутствовать при акте рождения. Из-под складки кожи выглянула крохотная черная головка. Морщинистая шея вытянулась на несколько сантиметров. Мать — мне, по крайней мере, показалось, что это была мать, — склонилась и передала птенцу с кончика клюва первую каплю воды или рыбьего жира. Головка тут же спряталась под складку, но вскоре снова выглянула и пискнула несколько раз.
...Так прошло пять месяцев. Наконец мой трехлетний сын Бьерн начал капризничать. Однажды утром он произнес слова, которых мы ждали уже давно:
— Не хочу играть с пингвинами. Хочу играть с детьми! Поехали домой!
Постоянные штормы, признаться, и нам начали действовать на нервы. Ветер, ветер, ветер и неожиданные чередования града, снега и ливня. Заверения островитян, что у них уже давно не было такого плохого лета, служили нам плохим утешением. Ни один метеоролог не мог дать прогноз, на который можно было бы положиться. Местный пастор даже предпринял попытки обратиться к высшим силам. В тот день капитан Тэрнбелл посетил мессу накануне отправления судна на антарктические базы. Пастор сердечно приветствовал его в дверях божьего дома и шепнул ему на ухо:
— Капитан, я буду молить бога о хорошей погоде, когда твой «Шеклтон» выйдет в море.
— Не стоит трудиться, все равно не поможет, — ответил тот без особого энтузиазма.
Через два дня после того, как «Шеклтон» покинул Стэнли, пастор получил от Тэрнбелла срочную радиограмму. «Катись к черту со своими молитвами. Хуже погоды не бывает».
Свен Йильсетер
Перевела со шведского Л. Горлина
Бэби-Док занимает кресло
О гаитянском диктаторе Франсуа Дювалье в «Вокруг света» был опубликован очерк «Булавки для «папы Дока» (№ 11 за 1968 год).
Четверг. Бэби-Док объявил, что будет безумно рад встретиться со всеми журналистами мира, — и вот они приехали в Порт-о-Пренс. Прежде всего им предстоит уразуметь, что это такое, Гаити, — монархия или республика? На всех картах и на официальных документах стоит «республика», но ведь Бэби-Док унаследовал власть от Папы-Дока так же, как королевский отпрыск наследует трон венценосного отца. Уже это довольно странно. Странно и то молчание, которое окружает Бэби-Дока. Известно только, что ему девятнадцать лет, а вес его сто тридцать килограммов. Судя по фотографиям, он похож на любителя японской борьбы сумо: лицо кругло как арбуз и выразительно как арбуз, глаза — чуть видные щелочки, шея и вовсе не видна — она слишком коротка и того же диаметра, что и голова. Всех интересует, насколько он умен, Бэби-Док. Его бывший, донельзя запуганный профессор утверждает, что если хорошенько присмотреться, то во взгляде Бэби-Дока заметна некая искорка... Еще не так давно он учился на первом курсе юридического факультета. На лекции приезжал на «джипе» из гаража тонтон-макутов, личной гвардии Папы-Дока. В аудитории всегда появлялся в сопровождении капитана Просперо Аврила, привычно швырявшего на стол вместо книг пистолет. Университету, впрочем, Бэби-Док предпочитал ночной клуб, где он обычно появлялся с восемью близкими друзьями. Можете не сомневаться: журналисты не преминули бы с ними встретиться, но, как назло, их всех — за день до прибытия корреспондентов — выслали в ссылку в Канаду. Дали по сорок восемь часов на сборы — и на самолет.