И дело было вовсе не в том, что пришлось напрасно проделать дальний путь. Не жалел я и о потерянном времени. Просто за долгие годы жизни на островах и побережье Ледовитого океана мне так и не довелось повидать лежбища моржей...
К тому времени, как я стал зимовать, они исчезли в Карском море. Лишь изредка удавалось мне встретить моржей-одиночек. То неожиданно всплывающих в полыньях, то в разгар арктической ночи приползающих к занесенным снегом домам полярной станции. Трудно было понять, что заставляло их в тот момент отыскивать свою погибель. Когда же я перебрался в море Лаптевых, моржей почти не стало и там. Совсем редко их видели теперь на некогда огромном лежбище в бухте Марии Прончищевой. Незадолго до моего приезда на остров Преображения моржи покинули и здешнюю косу. Все меньше и меньше оставалось у флегматичных, безвредных исполинов мест, где их не беспокоил бы человек. Поговаривали, что моржи собираются теперь на атолле Песчаном, но добраться туда я уже не мог. Единственный атолл в Арктике был необитаем. Вот и стал я мечтать о чукотских краях, связывая с ними последнюю надежду побывать на лежбище, да, видно, слишком долго туда собирался.
...Разное поговаривали про отсутствие моржей на острове Врангеля. Охотники-старожилы уверяли, что они не пришли из-за холодного лета. Из-за того, что у берегов плавало много льдин. И я уже готов был поверить этому, как вдруг узнал от одного художника, проводившего лето на острове вместе с геологами, что есть и иная причина. Будто бы над лежбищем низко пролетел какой-то самолет, будто бы здорово он напугал моржей, вот и не приходят они к лежбищу уже второй год. Было ли такое на самом деле — установить точно не удалось. Так и уехал я с нехорошими мыслями в душе, считая, что не могло быть дыма без огня, а раз так, значит, и здесь лежбищ не берегли. И я сказал Крылову, что, по-моему, моржи доживают последние денечки на нашей земле...
Тот, прислушивавшийся, похоже, больше к потрескиванию льдин, чем к моим словам, вдруг хмыкнул: «Самолет-то действительно был. Это был наш самолет, мы вели просчет стада моржей». Оказалось, что Крылов долгие годы занимался изучением этого вида морских животных. И вот что он мне рассказал.
Крылов взялся за моржей не случайно. Результаты аэровизуальных наблюдений над скоплениями моржей в море и на лежбищах, которые выполнил П. Г. Никулин в середине пятидесятых годов, говорили о катастрофическом уменьшении численности этих морских животных.
Если к концу прошлого века численность их оценивалась примерно в двести тысяч голов, то к шестидесятым годам нашего века, по оценкам разных наблюдателей, она составляла примерно сорок-семьдесят тысяч. Большой урон популяции был нанесен в начале развития зверобойного промысла, когда добывали по пятнадцать-двадцать тысяч голов в год. Но и в наше время, начиная с тридцатых годов, моржа брали не так уж мало. В среднем ежегодно по десять тысяч!
Было ясно, что если промысел не приостановить, то и тихоокеанского моржа ожидает та же участь, что постигла его собрата в западных районах Арктики. Вот почему в 1956 году в нашей стране был наложен повсеместный запрет на государственный промысел моржа. Лишь местным охотникам Чукотского полуострова было по-прежнему разрешено бить его.
Древний промысел, от которого зависела некогда судьба целых поселений, не потерял своего значения для чукчей и эскимосов и в наши дни. Он давал возможность заниматься охотою на песцов, держать упряжки собак отдельным охотникам; он приносил доход небольшим прибрежным совхозам, поставлявшим мясо звероводческим фермам.
Тогда-то перед вновь организованным Магаданским отделением ТИНРО и была поставлена задача: детально изучить биологию моржей, чтобы дать научно обоснованные рекомендации по рациональному использованию запасов моржового стада. Этим и должен был заняться Крылов.