— Была такая попытка. Промысловики отвезли одну семью на мыс Терпения. Такое же пустынное, как наш остров, место. Условия схожие. Но как только животных отпустили, самки уплыли обратно на Тюлений! Остались там щенки и секач. Заскучали они, пришлось их тоже отвезти на остров. Думаю, не подошли зверю места, выбранные для него человеком, — учесть надо вкусы и желания самих котиков. Так, пограничники нам сообщали, что кое-где котики выходят на берег в глухих местах Сахалина. Может, просто устают, возвращаясь из долгого путешествия, а возможно, они бы там и поселились, если бы их не тревожили...
У Афанасьевны (так Юрий называет Тимофееву) есть план: выследить котиков на берегу и объявить это место запретной зоной. А что, если зверь там и впрямь приживется?
Ветер на палубе крепчал. Мы спустились в кубрик. Геологи играли в шашки. Сазонов искал место похолодней: он вез культуры вирусов в растворе, и тепло могло их погубить. А Колесник, как только устроился, чтобы унять мучившие его боли, снова заговорил о котиках.
— Разрешите предложить вам задачу, — он положил на стол лист миллиметровки. — Выбой животных в последние, годы постепенно идет вниз. Число котиков, покидающих осенью Тюлений, поднимается в гору. Значит, количество тех, кто возвращается на остров весной, должно...
Я начертил идущую вверх кривую. Юра перечеркнул ее полого опускающейся прямой.
— Мы не учли стихию! Ведь большую часть жизни котик проводит в море. А «мир безмолвия» не похож на животноводческую ферму; здесь на поголовье стада сказываются и межвидовая борьба, и то, как загрязнен океан, и то, удастся ли животным не попасть в сети и под пули браконьеров, и то, наконец, достаточно ли на пути окажется пищи. А стихия? Ведь вот несколько лет назад зверей у берега затерли льды, а в 1965 году прибой смыл массу молодняка, находившегося возле уреза воды. И это на берегу. А в море?
— Юрий, а я слышал мнение, будто в уменьшении числа котиков виноват только человек, и только он: выбили-де холостяков, вот и уменьшилось количество секачей.
— Но отчего снизилось, например, поголовье секачей и самок, охота на которых строго воспрещена на всех островах? Поймите меня правильно; я вовсе не за то, чтобы увеличивать или уменьшать промысел котиков. Я за то, чтобы вести научно обоснованное хозяйство.
— Однако есть статистика.
— Статистика только пристань, от которой отправляется в путь прогноз. Вот если составить модель поведения стада...
— Котики и математика?
— ...а затем ввести ее в электронно-вычислительную машину, тогда мы сможем учитывать меняющуюся ситуацию и на берегу, и в море и затем выдавать рекомендации относительно котикового стада. Над такой моделью я сейчас и работаю.
— А что она может дать?
— Сейчас у нас есть разрозненные факты. Вот, к примеру: мы не бьем молодняка — и, похоже, делаем верно. А природа поступает иначе, она смывает их, неокрепших, во время штормов, а те, что родились позже, уплывают более слабыми и реже возвращаются на остров. Так, может быть, стоит забивать хотя бы заведомых «смертников»?.. Окончательный ответ можно получить, если заложить эти данные в динамическую модель стада. Ведь мы бы хотели иметь оптимальное число котиков, которые давали бы максимум ценной пушнины, не так ли?
— Все верно. Не могу лишь привыкнуть к тому, что во имя этих целей приходится убивать такое милое, красивое животное.
— Признаться, я тоже! Но что поделаешь... Скажем, так — отбраковывать. Но это придется делать и в том, далеком грядущем, когда за котиком не будут охотиться из-за его шкуры. Знаете классическую задачу экологии: если человек выбил волка в лесу, то ради блага оленьего стада он должен взять на себя роль этого хищника. Однако все познается в сравнении...
«Это было безжалостное избиение...»
...Но наши женщины любят мех, есть деньги у них, и вот котиколовы в восточных морях рискуют из года в год.
Редьярд Киплинг
В XVIII веке казалось, что этому зверю «несть числа». Миллионные стада морских котиков резвились на океанских просторах в южном и северном полушариях, у Аляски и на Командорах, на Курильских островах, на Хонсю и Хоккайдо. Звери эти, быстрые и увертливые в море, совершенно беззащитны на суше, и люди, еще не умея хорошо выделывать котиковый мех, брали их просто заодно с каланом.
Зверя брали не только на берегу, его расстреливали прямо в море, не щадя ни детенышей, ни беременных самок, — это было не только жестоко, но и бессмысленно, ведь большая часть зверя просто тонула. Участник такой охоты Джек Лондон вспоминал, как лютовали котиколовы, «свирепствуя и истребляя, бросая ободранные туши акулам и засаливая шкуры... Это было безжалостное избиение, совершавшееся во славу женщин». (Последнее, мягко говоря, не совсем верно.)