У клуба выяснилось: прилетели мы утром, через час в деревне говорили, что на ГЭС всех передовиков премируют вертолетом — «лети, куды хочешь».,.
— Саш,— говорю я,— а может, твой сосед прослышал наконец про Фокинскую систему?
Сашка пожимает плечами.
Про Фокинскую систему сейчас много говорят в Чебоксарах. Говорят с надеждой. Конечно, всем жаль земель, которые попадают в зону затопления Чебоксарского моря. Но те инженерные защитные системы, что предполагается построить (а Фокинская система, самая крупная из них, уже строится), сберегут от затопления тысячи гектаров пойменных лугов, пашен, перелесков и лесов... И крупные затраты на создание защитных систем со временем окупятся сторицей — богатыми урожаями на пойменных угодьях. Такой хозяйский подход, когда при возведении крупной гидростанции думают и о сохранении природных богатств, не может не радовать. И даже, может быть, как-то смягчает горечь расставания местных жителей с насиженным углом...
Море рождалось на глазах девяти тысяч человек. Люди приветствовали его с берегов, с волнорезов, с плотины... Самосвалы исправно подвозили тетраэдры, и с каждой глыбой, сброшенной в воду, росло волнение собравшихся. Был ветер, был мороз, но люди не расходились до утра.
А утром снова начались будни. Я пришел на стройку — попрощаться с плотиной, с друзьями. Шел и спрашивал Домрачева. Саши на земле не было. Он был «на высоте», как говорят монтажники.
— Саша! — крикнул я, запрокинув голову.
Он работал на верхней площадке и услышал меня.
— Приезжай! — крикнул Домрачев и помахал рукой.
А куда приезжать — на Волгу, на Днестр?
Петр Сергеевич все так же ходил по ангару.
— Все? — сложив чертежи, он стиснул мне руку.— Бывай!
По дороге шли грузовики, так же плотно и тесно, почти боками терлись. Я уже понимал: этот — к Домрачеву, этот — к Стародубцеву.
— Садись, подвезу.
— Вася?!
Он уже обжился в машине: прямо перед рулевым колесом, так, чтобы было удобнее, лежали сигареты и спички, в дверном кармашке — учебник водителя второго класса, на сиденье — транзистор, у ветрового стекла — фотография смеющейся девчонки.
У откоса он притормозил, давая мне возможность последний раз взглянуть на плотину. Там работал Сашка — все выше и выше, вырастая вместе с ней. Там писал на шкафчиках Петр Сергеевич, и мел крошился в его руках.
— Только до вокзала не смогу,— сказал Вася Васильев.— Работа.
Сегодня Чебоксарская ГЭС уже дает ток. В XI пятилетке вступят в строй все агрегаты этого гидроузла, и на земли Нечерноземья хлынет мощный энергетический поток.
А. Лоскутов, наш спец. корр. Чебоксары, Чувашская АССР
Батарея у Волчьих Ворот
«С такими людьми только и работать: если надо — горы своротят. Их мужеству, выносливости и стойкости можно позавидовать. Особенно храбро дерутся морские пехотинцы. Настоящие орлы...»
Эти слова Леонида Ильича Брежнева приводит в своих мемуарах «Испытание огнем» генерал-полковник М. X. Калашник. В беседе с ним в политуправлении Черноморской группы войск Л. И. Брежнев высоко оценил героизм защитников Новороссийска в грозные сентябрьские дни 1942 года. Рассказывая о боях в районах Глебовки, Молдаванского, на перевале Волчьи Ворота, Л. И. Брежнев отметил мужество морской пехоты, сдерживающей при поддержке артиллерийской батареи старшего лейтенанта В. И. Лаврентьева в несколько раз численно превосходящего противника.
Подвигу этой батареи посвящается наш очерк.
Они смотрели на горы, проступавшие в утренних облаках все яснее, отчетливее. Темные пятна скал, зеленые склоны в прорывах лучей солнца — будто из пелены далекой дымки возникала для них осень 1942 года.
За спиной, у синего моря, лежал оранжевый город. Оттуда поднимался тихий рабочий гул, прорезаемый свистками тепловозов у цемзавода и гудками судов в порту. Где-то далеко внизу под вечный шелест листвы текли по улицам Новороссийска пестрые толпы людей, мелькали бескозырки моряков
Сейчас, в этом безмолвии кавказского предгорья, уже не верилось, что всего час назад там, в шумном людском водовороте у автобусного вокзала, летели выкрики «Кому на «Малую»?», «Кому к «Волчьим»?» Никто не удивлялся этим словам — названия остановок были привычны, так же как и аллеи города, перекрестия мачт в бухте и это безмерное осеннее небо. Только одни они, сражавшиеся в здешних местах, молча переглянулись. Потом уже комендор батареи на перевале Волчьи Ворота, защищавшей Новороссийск, Семен Кузьмич Мельников сказал мне, что, как только услышал название остановки, сразу в груди заныло.