И все же главное на ярмарке — «вербы». Лишь в XIX веке обычай украшать священное дерево жизни — можжевельник, дуб, вербу — разноцветными бумажками, кусочками материи, сухими цветами привел к появлению красочных «верб». В Вильнюсском музее истории и этнографии висит картина художника К. Русецкаса «Литовка с вербами», на ней изображен прототип сегодняшних роскошных букетов, а в витрине музея выставлены «вербы» прошлого века, которые, несмотря на свой почтенный возраст, выглядят так, будто их только что принесли с городского базара. Умело высушенные цветы могут стоять годами, не осыпаясь, напоминая о лесах и полях... Скромная ветка перетянутого красным лоскутом можжевельника постепенно превратилась в руках народных художников в букеты-гирлянды, от которых трудно оторвать взгляд.
...Море цветов, яркое солнце, улыбающиеся лица — общее действо незаметно втягивает тебя, включает в свой ход, настраивает на свой лад. Невозможно быть чужим на всеобщем празднике!
А. Сергеев
Фото автора Вильнюс, Литовская ССР
Холщовый мешок
Телефон зазвонил как раз в тот миг, когда Джо Бейкер сел в ванну. Он выругался и, разбрызгивая воду, помчался в развевающемся купальном халате к своей небольшой, убого обставленной комнате, которая находилась в самом конце коридора, и сорвал с этого треклятого аппарата трубку. У его уха колокольчиком зазвенел голос Дженни; раздражение как рукой сняло, но от дурного предчувствия дважды сильно стукнуло сердце.
— Что-нибудь случилось?
— Да ничего особенного.— В голосе Дженни слышалась искренняя теплота.— Просто придется задержаться на работе, вот и все. На час или чуть дольше — пока не знаю. Френки вбил в голову, что именно сегодня вечером необходимо закончить инвентаризацию.
— Тогда, значит, в девять? Я тебя там встречу.
— Идет. К этому времени мы должны все закончить, да и я проголодаюсь.
— Вот и гульнем — сегодня нам сам черт не помеха.
Когда он повесил трубку, в ушах еще две-три секунды звучал смех Дженни. Прищурившись, Джо с неприязнью оглядел свою комнату. Надо как-то убить этот лишний час...
Из окна был виден весь город. Какое-то время Джо разглядывал его, потом отвернулся и позволил мыслям уплыть в недалекое прошлое, восстанавливая в памяти первое впечатление от городка, которое сложилось в тот день, когда шесть недель назад он на ходу соскочил здесь с товарного поезда.
«Паршивый, замусоренный городишко, — сразу подумал он. — Годится только на то, чтобы разок переночевать, а поутру топать дальше. Да и приезжих здесь наверняка недолюбливают». Это был обычный ход его мыслей: как правило, он думал почти одно и то же, когда попадал в какой-нибудь городок Среднего Запада с его пыльными улицами и грязными каркасными домами. Даже закусочная, где Джо, сев за столик, принялся расшифровывать отпечатанное на гектографе меню, едва ли отличалась от подобных заведений в других, похожих на этот городках. И именно тогда, выйдя из-за прилавка, к нему подошла девушка. Он поднял глаза и увидел Дженни.
Джо коротко рассмеялся и вытащил из ящика комода чистое белье. Накрахмаленная рубашка всегда была для него орудием пытки, но он мужественно натянул ее, улыбаясь своему отражению в зеркале. Сколько же событий произошло за эти шесть коротких недель! Как быстро изменилось его представление о маленьких городках, о людях, вообще обо всем. За всю свою жизнь он ни одной женщине не предложил выйти за него замуж. А этим вечером он сделает Дженни предложение.
Но при мысли о женитьбе им овладело какое-то странное чувство.
Взгляд Джо упал на небольшой синий холщовый мешок, лежавший на полу в углу комнаты.
Джо подмигнул мешку. А мешок — ему. Джо нервно рассмеялся и поддал мешок ногой. Тот скользнул по полу.
— Прощай, мешок,— весело сказал Джо.— Больше ты мне не понадобишься. Мы завязали со скитаниями.
Джо встретил Дженни, когда она выходила из ресторанчика Френки. Для девушки, которая весь вечер занималась инвентаризацией, она выглядела на удивление цветущей и свежей. Дженни принадлежала к тому редкому типу женщин, которые, как кажется со стороны, обладают неисчерпаемым запасом энергии и от усталости лишь хорошеют. Она была стройная, темноволосая, с большими серыми глазами на худеньком, изящно очерченном лице. Завернув за угол, они направились к ее старенькой двухместной машине.