— Нам нужно догнать бандитов! — воскликнул он.— Я должен кое о чем их расспросить!
Сопровождавшие его индейцы были с этим согласны. Караван направили в ту деревню, где лежал Куртин. А все остальные поскакали вдогонку за солдатами и уже на следующий день догнали их.
Алькальд представил офицеру Говарда как полноправного хозяина ослов и тюков, и Говард без всяких проволочек получил разрешение допросить бандитов. Как они убили Доббса, его не интересовало — алькальд достаточно подробно все объяснил. Он хотел лишь узнать, где мешочки.
— Мешочки? — переспросил Мигель.— Ах да, эти маленькие мешочки... мы их все высыпали! В них был один песок, чтобы шкуры весили потяжелее.
— И где же вы высыпали мешочки? — поинтересовался Говард.
Мигель рассмеялся:
— Откуда я знаю! Где-то в кустах. Один мешочек здесь, другой там. Темно было. И той же ночью мы пошли дальше, чтобы успеть на поезд. И никаких зарубок не оставили, где их высыпали. Песка везде хватает. Нагнитесь и возьмите. А если вам нужен тот самый песок — может, вы где пробы брали,— то сомневаюсь, что вы найдете на том месте хоть песчинку. Позапрошлой ночью дул страшный ветер. И даже если бы я точно помнил, где мы эти мешочки опорожнили,— он все сдул. За одну-единственную пачку табака я сказал бы вам, где это было. Но я не помню, так что даже на табачок не заработаю.
Говард не знал, что и сказать. Все, что он передумал и перечувствовал за одну эту последнюю минуту, вызвало у него такой неистовый хохот, что все солдаты и индейцы просто вынуждены были рассмеяться, хотя и не понимали, над чем смеются, в чем соль шутки. Но Говард смеялся настолько искренне, от всей души, что заразил своим весельем всех. Он швырнул бандитам пачку табака, поблагодарил офицера, попрощался с ним и вместе со своими друзьями повернул обратно...
— Все в порядке, мой друг! — сказал Говард, присаживаясь на край кошмы, на которой лежал Куртин.— Золото вернулось туда, откуда ушло. Эти великолепные подонки приняли его за обыкновенный песок — мы, мол, собирались обмануть в городе скупщиков шкур при взвешивании и потому положили песок в шкуры. И эти бараны все наше золото высыпали. А где, не помнят — темно было. Об остальном позаботился позапрошлой ночью ураган. Весь металл, из-за которого мы промытарились десять месяцев, мы могли бы вернуть за пачку табака, но увы...
И он опять расхохотался, да так, что пришлось даже согнуться — живот заболел.
— Никак не возьму в толк, как ты можешь еще смеяться? — проговорил Куртин с обидой в голосе.
— А я не понимаю тебя,— сказал Говард и рассмеялся еще раскатистее.— Если ты при таком повороте дела не хохочешь так, что чуть не лопнешь, значит, ты не понимаешь, что такое хорошая шутка,— и тогда мне тебя жаль. Эта шутка, например, стоит десяти месяцев работы. И он снова рассмеялся, и по его щекам потекли слезы.
— Меня они здесь объявили чудо-доктором,— Говард не переставал смеяться, и в горле его булькало,— и на огромных пространствах я куда более знаменит, чем лучший врач Чикаго. В тебя дважды стреляли, ты дважды убит, а все еще жив, а наш добряк Доббс настолько потерял голову, что ему нечего и браться искать ее — без нее! А все из-за денег, которые принадлежат нам и которые находятся неизвестно где, и вдобавок стоят дешевле, чем пачка табака за тридцать пять сентаво.
И лишь теперь рассмеялся и Куртин. Хохот, похожий на рычанье, так и рвался из него, как все время перед этим из Говарда. Но старик прикрыл ему рот ладонью:
— Не так громко, старина, не то еще надорвешь легкое. А оно тебе пригодится, без него нам с тобой до Тампико не добраться. Насчет поезда... у нас ничего, наверное, не выйдет. Придется нам возвращаться верхом на осликах; остальных придется продать, чтобы нам, горе-миллионерам, купить на дорогу хотя бы какой-то еды...
— А вообще — как нам быть дальше? — спросил он Куртина несколько погодя.— Я вот о чем подумываю, а не остаться ли мне у них врачевателем навсегда? Мы могли бы заняться этим делом вместе с тобой. Одному мне все равно не справиться. Мне нужен помощник. А я тебе за это все мои рецепты завещаю. Они полезные, ты мне верь!
Говард вывернул все тюки и шкуры наизнанку и в одном из тюков обнаружил невысыпанные мешочки. Либо их не заметили, либо один из бандитов, присвоивших себе эти тюки, поленился развязать тюк, отложив это на потом, когда не будет такой спешки.
— Это нам хватит на... на что? — вслух размышлял Говард.
— С кино ничего не выйдет? — спросил Куртин.