В тот вечер шел дождь, единственный дождь за дни нашего пребывания в Ситке, и поэтому отправились мы лишь вдесятером: молодежь в тот день ездила на Лебединое озеро, а вечером собиралась идти на танцы.
И вот уже мы на небольшом острове, куда добирались с приключениями: мотор на нашем катере, которым управлял Варрен, отказал — лопнул ремень привода, И последние метры мы шли на веслах мимо плавучего дома, подобного тому, в котором жили герои Фенимора Купера.
— Варрен стал отшельником лет 15 назад,— рассказывал Джой Ашби, председатель местного общества «Знать все».— Все эти годы он живет здесь, отвлекаясь лишь на редкие дела по юриспруденции, да еще, если приезжает кто-либо из путешественников, как, скажем, Жак-Ив Кусто. И то старается встречаться с гостями здесь, на острове.
Остров отдален от центра Ситки на семь с половиной миль и находится в бухте Джеймстаун с ее южной стороны. В метре от дома Варрена — вековые сосны, непроходимый кустарник и звенящая тишина...
Палтус в кляре, которым угощал нас хозяин дома, был великолепен. Готовил его сам Варрен.
Взаимные вопросы, горячие споры — и вдруг...
— Я был в вашей стране. Но более сорока лет назад...
Варрен ненадолго оставил нас и вернулся с небольшой фотографией.
— Вот он, мой конь...
На снимке был бомбардировщик В-51 в полете. Чуть-чуть завалившийся на левое крыло.
— Мы базировались в Алжире... А на задание летали через Киев . Тогда ваши войска уже освободили этот город, и мы пополняли там запасы топлива, чтобы без дозаправки можно было возвратиться на киевский аэродром... Бомбили позиции немцев в Польше, Чехословакии... Мы крепко дружили тогда...
Вернувшись домой в Соединенные Штаты, Варрен оставил службу в армии, занялся юридической практикой, спустя какое-то время уединился на этом островке, приезжать куда без его разрешения может лишь приемная дочь — черноглазая молодая женщина, носившая грузинскую фамилию Палиашвили.
Тот вечер и разговоры в доме Варрена Христиансена надолго остались в памяти, как, впрочем, и встречи с мадам Феодосией на борту нашей яхты.
Мадам Феодосия появлялась на яхте каждый день. Обычно она подходила к яхте сама, Сэм, слуга-мексиканец, лишь поддерживал ее, но чувствовалось, что каждый шаг этой пожилой полной женщине давался с трудом. Дважды Сэм проносил ее на руках и осторожно, с любовью усаживал на диван в салоне, а сам оставался рядом и с интересом (с трудом, по-видимому, осваивая смесь-русского с английским) вслушивался в разговоры.
Из русских слов Феодосия помнила лишь десяток: здравствуйте, спасибо, борщ... А потому говорила она со всеми по-английски, рассказывая о своей жизни в Америке, с гордостью называя имена дедов и бабушек: Макар и Архип, Елизавета, Настасья...
Американцы приходили к нам на яхту и утром, и днем, и вечером: и не только чтобы посмотреть на «сумасшедших русских», как называли нас за переход на яхтах через залив Аляска местные журналисты, но и чтобы помочь нам.
Диана и Раббека, например, стали постоянными переводчиками и гидами для наших молодых ребят: они были почти одного возраста с курсантами. А Дон Игл, совсем еще молодой американец, подрабатывающий в механической мастерской на каникулах, что принято в США, приходил на яхту каждый вечер, чтобы помочь ребятам в работе с металлом. Особенно он подружился с Сашей Басаргиным.
Но наиболее напряженным по встречам был, конечно же, день открытых дверей, информация о котором была передана по местному телевидению и радио, напечатана в газетах.
В тот день я впервые видел американцев, стоящих в очереди... Но это была очередь, чтобы спуститься внутрь наших яхт, особенно «Надежды». По нашим подсчетам, за сутки на парусниках побывало свыше пятисот человек, и не только жителей Ситки. Были среди них и туристы с очередного пассажирского лайнера, совершающего круиз по портам западного побережья Аляски. Мы стали как бы еще одной достопримечательностью бывшего Ново-Архангельска...
На какие только вопросы не приходилось отвечать в тот день! Интересовало все: от зарплаты, состава семьи, системы образования до самых неожиданных, сугубо личных моментов — скажем, есть ли у вас любовница? Ведь для многих из наших посетителей Мы были первыми русскими людьми, о которых еще недавно они ничего толком не могли слышать и прочитать. А теперь надо было сделать всего один шаг с причальных мостков Томсон-Харбор на борт одной из яхт, чтобы их увидеть...
— Я глубоко убежден,— сказал мне утром, прямо у борта яхты, пожилой американец, возвращавшийся с охоты,— что если бы мы имели возможность почаще вот так рядом сидеть на причале, встречаться без каких-либо помех друг с другом, мы давно бы уничтожили все препятствия...