Тишина в седловине нарушалась лишь жужжанием пчел, как вдруг мне показалось, что с вершины ближайшего холма донесся свист. Дядюшка Берт, дремавший до этого так сладко, что его нижняя губа отвисла до самой ключицы, внезапно присел и застыл, прислушиваясь. Глаза, уши и нос вожака навострились. Молодой самец Диджит, менее терпеливый, медленно пополз по склону в сторону свиста. Его дружок Тигр, кувыркавшийся на поляне, тоже посерьезнел и последовал за Диджитом. Гориллы так и не успокоились, хотя вокруг не было слышно ни малейшего звука, и осторожный Дядюшка Берт все же перевел группу на другое место.
Уверенность, с какой гориллы отправились на кормежку, успокоила меня, и я решила пуститься в долгий путь к лагерю. Минут через двадцать я увидела человека, бежавшего по лугу с копьем, луком и стрелами. Подобно антилопе, он буквально скользнул по поверхности травы и исчез в лесу, где его уже ждали — оттуда слышался лай собак. Я спряталась среди деревьев и, подражая браконьерам, стала посвистывать в надежде, что охотники с собаками соберутся около меня. Так и случилось. Однако, увидев «ньи-рамачабелли», они пустились наутек.
Вернувшись в лагерь, я попросила Иэна Редмонда и прекрасного следопыта руандийца Рвекелану попытаться выйти на след браконьеров, а сама отправилась к группе четыре. Убедившись в том, что гориллам ничто не угрожает, я уничтожила все расставленные браконьерами ловушки и повернула назад- Скоро в лагерь вернулись и Иэн с Рвекела-ной, притащившие с собой остатки шести убитых дукеров, копья, луки, стрелы и трубки для гашиша, отобранные у браконьеров.
Зимой я реже встречала группу четыре в горах. Расстроенный Диджит обычно одиноко сидел в стороне от группы. В тот раз я решила немного побыть с ним и поурчать вместе. С тех пор, как молодой самец оплодотворил самку Симбу, он как бы потерял интерес к жизни. Мне захотелось сделать несколько снимков, хотя Диджит сидел в тени и выглядел довольно мрачным. Отправляясь на кормежку, он лукаво улыбнулся и похлопал меня ветками по спине, как делал это и раньше.
Каждый год перед рождеством браконьеры становились особенно активны. Но в этом году я не очень волновалась — ведь нашим патрулям удалось конфисковать и уничтожить много оружия и ловушек. Правда, из-за нехватки людей и средств мы могли контролировать лишь небольшую часть седловины. Поэтому наши регулярные патрули постоянно меняли зоны осмотра.
В один из праздничных дней мой помощник Немейе вернулся в лагерь довольно поздно и объявил, что ему не удалось найти группу четыре. Однако на тропах остались следы крови и жидкие экскременты горилл. На следующий день вчетвером — Иэн Редмонд с Немейе и я в сопровождении Каньяраганы, нашего завхоза — мы вышли из лагеря, собираясь обойти возможно большую часть седловины в поисках каких-либо следов.
Вскоре Иэн наткнулся на изувеченный труп Диджита в окровавленных примятых зарослях. Голова и руки Диджита были отрублены, а на теле найдено множество ран от ударов копьями. Иэн с Немейе оставили труп и отправились искать нас с Каньяраганой.
Узнав страшную новость, я очень расстроилась. Когда я слушала трагический рассказ Иэна, перед моим взором прошла вся жизнь Диджита, начиная с первой встречи десять лет назад, когда он был крохотным живым комочком черной шерсти.
Как выяснилось, Диджит, выполнявший столь важную для семейства роль стража, был убит браконьерами на боевом посту. Диджит получил пять смертельных ран, и тем не менее ему удалось удержать шесть браконьеров с собаками и дать возможность своей группе, включая беременную Симбу, уйти и укрыться на склонах Високе. Перед смертью он убил одну из собак браконьеров. Я старалась не думать об отчаянии и боли, которые он испытывал.
Носильщики принесли тело Диджита в лагерь, где его похоронили в нескольких десятках метров от моего домика. В тот же вечер мы с Иэном Редмондом обсуждали, как быть: не распространяться о смерти Диджита либо объявить о ней во всеуслышанье.
Иэн, новичок в этом деле, был настроен весьма оптимистично. Он считал, что «негодование общественности, вызванное бессмысленным убийством, окажет нужное давление на правительство Руанды, и оно предпримет необходимые меры против браконьеров». Он также был убежден, что «этот инцидент заставит власти Руанды и Заира более тесно сотрудничать в деле охраны природы».
Я не разделяла оптимизма Иэна. К тому времени я уже проработала в Африке одиннадцать лет и знала, что одна из бед области Вирунге состояла в том, что она была разделена между тремя странами, у каждой из которых были проблемы более насущные, чем охрана диких животных. Конечно, возмущенная общественность может заставить власти выделить значительные средства для охраны природы в Руанде. Но были уже случаи, когда руандийские чиновники службы парка получали и немалые средства, и новенький «лендровер», но ни то, ни другое не использовалось для охраны горилл.