— Если документы не в порядке, мы имеем право заглянуть в них.
— Да брось ты. Заглянем в комендатуре.
— Беда с вами, англичанами, вечно не знаете, когда нужно дать отпор.
— Ну и ладно,— сказал Стерлинг. Он был под Дюнкерком, но знал, когда нужно вести себя спокойно.
Водитель внезапно затормозил: впереди было дорожное заграждение. Я знал, что они будут проезжать мимо этого поста. Просунув голову в окошко, я сказал русскому на его ломаном языке:
— Что вы делаете в британской зоне?
Он недовольно ответил, что у него приказ.
— Чей? Покажите.
Я разглядел подпись — она была мне знакома. И сказал:
— Вам предписано арестовать некую венгерку, военную преступницу, жившую в английской зоне по фальшивым документам. Покажите мне их.
Русский начал долгое объяснение. Я прервал:
— По-моему, документы в полном порядке, но я их проверю и сообщу о результатах вашему полковнику. Разумеется, он в любое время может потребовать выдачи этой дамы. Нужны будут только доказательства ее преступной деятельности.
Я сказал Анне: «Выходите из машины», пожал русскому руку, помахал остальным, облегченно вздохнул, и на том инцидент был исчерпан.
13
Когда Мартинс рассказал, что вернулся к Анне и не застал ее, я крепко задумался. Мне не верилось, что человек с лицом Гарри Лайма был призраком или алкогольной галлюцинацией. Я взял две карты Вены, сравнил их, потом, прервав излияния Мартинса стаканом виски, позвонил своему помощнику и спросил, нашел ли он Харбина. Помощник ответил, что нет: насколько он понял, Харбин неделю назад уехал из Клагенфурта в соседнюю зону к своей семье. Нужно всегда делать все самому, чтобы потом не сваливать вину за неудачу на подчиненных. Я уверен, что не выпустил бы Харбина из наших тисков, но, с другой стороны, мог наделать ошибок, которых бы избежал мой помощник.
— Ладно,— сказал я.— Продолжайте поиск.
— Прошу прощенья, сэр.
— Ничего. Бывает.
Его юношеский, пылкий голос (жаль, что сам больше не испытываешь такого пыла в повседневной работе: сколько возможностей, сколько догадок осталось под спудом лишь потому, что работа уже приелась) звенел в трубке: «Знаете, сэр, мне кажется, что мы слишком легко исключаем возможность убийства. Есть несколько пунктов...»
— Изложите их письменно, Картер.
— Слушаюсь, сэр. Я считаю, сэр, если мне позволительно так выражаться (Картер еще очень молод), нам следует эксгумировать труп. Нет никаких подтверждений, что смерть наступила именно в то время, о котором говорят свидетели.
— Согласен, Картер. Обращайтесь к властям. Мартинс был прав! Я оказался полнейшим ослом, но учтите, что работа полицейского в оккупированном городе совсем не похожа на работу дома. Здесь незнакомо все: методы иностранных коллег, порядок дознания, даже процедуры расследования. Очевидно, я пришел в то состояние духа, когда слишком полагаешься на собственное суждение. При вести о смерти Лайма у меня словно камень с души свалился. Этот несчастный случай был мне на руку. Я спросил Мартинса:
— Заглянули вы в тот газетный киоск, или он был заперт?
— Да он вовсе не газетный,— ответил Мартинс.— Массивный железный киоск, обклеенный афишами, из тех, что стоят повсюду.
— Покажите мне его.
— А как там Анна?
— Полиция наблюдает за домом. Пока что все спокойно.
Мне не хотелось появляться в том районе на полицейской машине, поэтому мы поехали на трамвае — несколькими маршрутами, пересаживаясь то тут, то там, и пришли к месту пешком. Я был одет в штатское, хотя и сомневался, что после неудачи с Анной сообщники Лайма рискнут выставить наблюдателя.
— Вот этот перекресток,— сказал Мартинс и повел меня в боковую улочку. Мы остановились у киоска.
— Понимаете, он зашел сюда и вдруг исчез — словно под землю.
— Вот именно, под землю.
— Как это?
Проходя мимо, невозможно заметить, что у киоска есть дверь; к тому же, когда тот человек скрылся, было темно. Я распахнул ее и показал Мартинсу винтовую железную лестницу, уходящую вниз.
— Господи,— сказал он,— я даже представить не мог...
— Это один из входов в главный канализационный коллектор.
— Значит, каждый может спуститься туда?
— Каждый.
— И далеко так можно уйти?
— На другой конец Вены. Люди прятались здесь во время воздушных налетов, некоторые из наших бежавших пленных скрывались там по два года. Пользовались этими ходами также дезертиры и взломщики. Если человек в них ориентируется, он может выйти наверх почти в любой части города через люк или такой же киоск. Австрийцы вынуждены содержать специальную полицию для патрулирования коллекторов.