Через два дня мы были в деревне. Появление десятка хорошеньких девушек в этой забытой богом дыре произвело настоящий фурор. С узлами и чемоданами они проследовали в «Бамбуковую хижину» — именно так мы решили назвать наше заведение. Начались репетиции. Странно, но факт: научить моих подопечных раздеваться оказалось далеко не простым делом. Во-первых, я плохо говорил по-английски и меня мало кто понимал. Во-вторых, всю свою жизнь они учились торопливо срывать одежду, чтобы побыстрее обслужить клиента и тем самым увеличить оборот. Теперь же от них требовалось совершенно обратное — медленные эротические движения. К тому же надо было учитывать индивидуальность каждой девушки. И движения должны были гармонировать с внешностью и одеждой.
Была у нас Маркиза в розовом корсете и кринолине, отделанном белыми кружевами. Она медленно раздевалась в самой глубине сцены перед большим зеркалом, которое позволяло видеть каждую соблазнительную складочку плоти. Была еще одна звезда по прозвищу Экспресс — девушка с кожей цвета кофе с молоком и плоским гладким животиком, великолепный плод смешанного брака белого мужчины с довольно светлокожей негритянкой. Ее изумительная, очень пропорциональная фигура только выигрывала от цвета кожи. На округлые плечи падали вьющиеся от природы волосы. Главным украшением были высокие полные груди с острыми сосками почти того же светло-кофейного цвета. Прозвали ее Экспресс за то, что все части ее костюма были на «молниях». Она появлялась на сцене в ковбойских штанах, широкополой шляпе и белой рубашке с кожаной бахромой на манжетах. Выходила под звуки военного марша и первым делом сбрасывала сапожки. Вслед за ними слетали и джинсы, имеющие «молнии» по бокам. Рубашка разваливалась на две части — на рукавах и в боковых швах тоже были «молнии». На публику это производило совершенно потрясающее впечатление, так как из-под рубашки вылетали груди, словно рассерженные, что их так долго держали в неволе. Уперев руки в бока, Экспресс стояла на сцене, блистая голыми ногами и грудями, но на голове по-прежнему красовалась шляпа. Наконец она срывала и ее и бросала на столик у сцены. С трусиками затруднений тоже не возникало. Она расстегивала их с каждой стороны и срывала этот незначительный предмет туалета. А потом стояла посреди сцены, и другая девушка передавала ей огромный веер из белых перьев, за которым и пряталась красавица.
В день открытия «Бамбуковая хижина» с трудом вместила всех желающих. Даже начальство с шахты прибыло в полном составе. Шоу закончилось танцами. Последний посетитель покинул заведение уже на рассвете. Успех превзошел все ожидания. Цены были высоки, но так и предполагалось с самого начала, и теперь я твердо верил, что вскоре в этом кабаре в самом сердце джунглей отбоя от посетителей не будет.
Четыре мои чернокожие официантки буквально сбивались с ног, не успевая выполнять заказы. На них были очень короткие юбочки, блузы с глубоким вырезом, на головах красовались красные платочки, они тоже имели огромный успех у гостей. Ван Ху и Куик стояли за стойкой бара. Я же поспевал везде, улаживая назревающие конфликты, веселя публику и подбадривая волнующихся артистов.
— Да, здорово было, ничего не скажешь! — проронил Куик, когда официантка, артистки и босс остались наконец одни в огромном пустом зале. Мы ели вместе, как одна большая семья, усталые и измученные, но донельзя довольные собой. Затем все отправились спать.
— Эй, Папийон, ты вставать собираешься?
— А который час?
— Шесть вечера, — сказал Куик. — Твоя Принцесса уже с двух на ногах и нам помогает. Все готово к вечернему представлению.
Вошла Индара с кувшином горячей воды. Умытый, побритый и бодрый, я, обняв ее за талию, двинулся к «Бамбуковой хижине». На меня со всех сторон так и сыпались вопросы.
— Ну, как я выглядела, босс?
— А я хорошо раздевалась? Может, иногда это было скучно?
— А как я пела? Попадала в такт? Слава богу, эти люди не избалованы, им легко угодить.
Мне нравилась моя команда. Проститутки относились к своей новой работе крайне серьезно и, видимо, радовались, что оставили прежнее занятие.
Бизнес шел прекрасно. Единственное, что беспокоило,— это постоянная «взрывная» ситуация в зале. Ведь там собиралось слишком много одиноких мужчин, а девушек было мало. Каждый посетитель мечтал увести с собой одну, если не на всю ночь, то хотя бы на время. Особенным успехом пользовались артистки. Это вызывало ревность. Когда за одним столиком оказывались, например, сразу две девушки, остальные посетители начинали роптать.