Одну из таких велосипедных колясок я уже видел в Акуиле. Она быстро катила от Домского собора к самой большой в Абруццо цитадели. За глубоким рвом, некогда заполнявшимся водой, а сейчас словно устланным зеленым травяным ковром, — крепость XVII века. Ее строили испанцы ровно сто лет, с 1535 по 1635 год. И теперь она — будто белый остроносый корабль, севший на мель перед отрогами Гран-Сассо. Цитадель эта считалась неприступной и должна была выдержать любую осаду, однако проверить ее мощь не удалось; на нее так никто и не напал, и чугунные пушки палили только по случаю праздника и балов. Акуила, распушив перья праздничных одежд рыцарей, вельмож и простолюдинов, всегда пела и танцевала.
Теперь в цитадели — музей общенационального значения. В нем собрано все, касающееся истории и природы края, включая останки мамонта, найденного в 1954 году вблизи от Акуилы. Большую ценность представляет картинная галерея с работами художников XVIII — XIX веков, Фонд скульптора Эмилио Греко, подарившего городу коллекцию своих произведений. Скульптор ушел из жизни два года назад, и Акуила теперь стала первой и пока единственной хранительницей работ этого классика XX века.
Для любителей экскурсий по историческим местам и ценителей фортификаций в туристских бюро Акуилы уже готовят проспекты о крепостях Абруццо, которые славились больше красотой, чем неприступностью.
В живописном селении Чивителла-дель-Тронто есть крепость XVI века, вокруг которой ходит немало легенд. Любознательных гостей планируют разместить в удобно переоборудованных бывших казармах. Можно представить себя в виде стойкого солдата, которому, по уставу гарнизонной службы XVI века, запрещалось покидать крепость, и его с вечера до утра навещали «незнакомые» крестьянки из близлежащего селения с бутылью доброго вина, сыром и фруктами. Возможны и воинственные сновидения, возрождающие прочитанное о том. как сражались до последнего защитники цитадели и вместе с упавшим знаменем взорвали весь запас пороха в бастионах Святого Петра и Святого Андрея. Устная версия того сражения несколько расходится с написанной и повествует о том, как ловко сдались на милость победителям, расстреляв трех «изменников», пожелавших сражаться, защитники их бастионов. Так или иначе, цитадель будет в очередной раз отремонтирована, и в барах, там, где когда-то стояли пушки, туристы будут откупоривать бутылки с шипучим итальянским «спуманте».
«Сражения» по сценарию не предусмотрены.
Есть в Абруццо небольшое селение Боминако. Его заложил в конце XIII века еще Карл Великий, и найти деревушку можно теперь только на крупномасштабной карте областного значения. Иначе говоря, под микроскопом. Меньше десятка домов, бар (это — обязательно в Италии), отары овец с большими и добрыми «пасторе» — сторожевыми собаками и две церкви. Но какие!
Указатели, ведущие к храмам, старые, покосившиеся. Казалось бы. все здесь «увяданьем окрашено», но не спешите с выводами, пока не подойдете к церкви Святой Марии-Ассунты и капелле Сан-Педлигрино. Перед вами — жемчужины архитектуры X — XII веков.
...День клонился к вечеру. Длинные лучи солнца уже едва освещали кресты над куполами церквей. Бар не работал. Двери домов были закрыты. Вдруг, откуда ни возьмись, перед нами появился маленький человечек. Неопределенного возраста, со взлохмаченной головой, быстрыми движениями и необыкновенно хитрыми глазами.
— Я — сторож, а вы откуда будете? — осведомился он, дружелюбно пожал нам руки и быстро скрылся, пообещав разыскать и привести аббата-настоятеля здешних церквей. И действительно, через несколько минут вернулся в сопровождении толстого священника.
— Сразу все в одном лице, — представил словоохотливый сторож. — Монах, настоятель церквей, аббат. В общем, наш дон Серафино.
— Двое нас теперь здесь, — согласился падре, — сторож да я. Так и живем. Когда-то в нашем аббатстве было более сотни монахов-доминиканцев, ныне и во всей Италии осталось немного нашего брата, монастырей — единицы. Но себя мы не списываем, верим, молимся Богу, в Ватикане имеем своего кардинала, регулярно шлем ему деньги и иногда даже разговариваем с ним по телефону. Всем мы довольны. Поближе к Богу, подальше от начальства, — говорит дон Серафино дружелюбно, словно проверяет: зачем мол, приехали и, не дай Бог, с ревизией, что только теперь не проверяют... Может, операция «чистые руки»? Но к ним, как выясняется, все что-то да и прилипает. Многие миллиарды лир. «Откуда они только берутся?» — недоумевает священник. Наконец, поверив, что мы не «не по этой части», падре впал в наилучшее расположение духа и раскрыл перед нами двери своих церквей.
Хранить аббату и сторожу приходится поистине чудо дивное. Фрески капеллы Сан-Пеллигрино, нестертые по сей день, созданы, как точно знает даже сторож, в 1002 году. Автор неизвестен, но тогда все художники были неизвестными мастерами. Постарались вспомнить, где еще в мире есть столь старинные фрески. И не вспомнили. Все оказались моложе: и в Риме, и в Ассизи, и в Падуе.
В глубине капеллы Сан-Пеллигрино — фреска со знаками Зодиака — тоже единственная в мире сразу но четырем признакам: по старшинству, по изображению всех святых (образы тысячного года), по календарю и обозначению всех фаз луны. Невероятный симбиоз, по нашим критериям начала третьего тысячелетия.
Много соборов мы увидели в Абруццо — в Терамо (византийское искусство), и Атри (в стиле барокко), римско-готические церкви в Кьети. Но о том, что «скрыто» в Боминако, как ни странно, во многих справочниках пока нет и упоминания.
— Не удивляйтесь ничему, — напутствовал нас милейший дон Серафино. — Жаль, что о нас мало кто знает. Но может быть, это к лучшему. Поближе к Богу, подальше от... мирского шума. А вот к 2000 году?
— Что будет, падре, к 2000 году?
— Фрескам исполнится почти тысяча лет...
Дон Серафино что-то недоговаривает, неохотно говорит о себе, но словоохотливый сторож раскрыл его тайны, словно старые замки.
Во-первых, рассказывал он, дон Серафино, как и все абруццезцы, очень гостеприимен, прекрасный кулинар и собиратель рецептов мировой кухни: из России он, например, заимствовал и привнес в меню русские щи, и они стали соперничать с местным пшенично-гороховым супом, а также соленый огурец, который прекрасно проходит под виноградную «граппу» и водку. (Как бы ее ни называли: «Смирнофф», «Горбачев» или «Московская».)
Во-вторых, дон Серафино — прекрасный математик: он без компьютера вычисляет (до последнего сольди), сколько денег он отсылает в Рим — кардиналу и сколько у него поэтому не остается.
— Вы думаете должно быть обязательно равенство цифр? Это — для плохого бухгалтера, — улыбается хитро сторож. — У дона Серафино всегда счет — в пользу Рима, конечно, и на гостей остается. Так и живем. В-третьих, дон Серафино — врачеватель и знаток местных трав — от одуванчика до горного лютика. У нас, правда, мало кто отваживается болеть, но если к кому и привяжется недуг, то аббат его, дьявола, непременно выгонит и будет ждать следующего: навешать и утром, и вечером, чтобы прихожане не болели и верили в Бога.
— Наконец, в-четвертых, падре — астролог и предсказатель судеб, — продолжал сторож. — Обо мне, например, он точно знает, что я — не женат и из Боминако уже никуда не уеду. Падре умеет составлять гороскопы и все видит и знает...
Так что же будет в 2000 году, дон Серафино?
