Перед полуднем следующего дня катер причалил к шаткой пристани, за которой высилась цистерна с горючим. Далее тянулись тугаи — густые заросли камыша, солодки и ивняка.
Едва баржа встала на якорь, из зарослей вывалилась толпа пестро одетых старцев и загомонила при виде шкипера.
Раджаб сбросил трап, и Качкар величественно, как богдыхан, сошел на берег с авоськой в руках. В авоське колыхалась груда кисетов с тем самым насом. На пристани тотчас развернулась торговля.
А я, узнав, что до ближайшего селения, где есть магазин, всего четыре километра, решил сделать марш-бросок.
В аул вела всего одна тропа, так что угрозы заблудиться не было. Риск заключался лишь в том, успею ли сгонять туда и обратно за два часа, отведенных капитаном катера на стоянку. Впрочем, какие могли быть сомнения: восемь-километров за два часа... Чего проще!
Тропа вилась прихотливо, огибая сырые низины. Высокие щетины камыша справа и слева оставляли узкий не то проход, не то лаз, а жесткое сплетенье корней под ногами не давало набрать скорость.
И все же... На исходе первого часа тугаи расступились, и показалась россыпь приземистых глинобитных домов. Первый же встречный — бойкий парнишка объяснил, что магазин сегодня закрыт — продавец уехал в другой аул, а оттуда — в третий. Он один на три магазина. Однако, если нужен раис — председатель, то дом его вон там, на горке.
Ну что ж, на худой конец, раис так раис. Может быть, продаст что-нибудь со своего огорода.
Возле большого, с верандой дома председателя бродили куры. В просторной комнате я застал почтенного седобородого старца и двух женщин. Сидя на ковре, они пили чай. Мне тоже поднесли пиалу с чаем, прежде, чем я успел объясниться. Без этого знака внимания, согласно здешним обычаям, беседа состояться не может.
Обжигаясь, я выпил пиалу чая, мне тотчас добавили еще и еще, пока я не поставил пиалу вверх дном.
Хозяева плохо понимали по-русски, и я, встав в позу, начал объясняться более жестами, чем словами:
— Патыр бар?
— Иок! — отозвался старик.
— Кура, яйка бар?
Он переглянулся с молодками. Те молчали.
Я сложил пальцы в кольцо:
— Ко-ко-ко бар?
Старик кивнул молодке, и та тотчас принесла десяток яиц.
— Сколько стоит?
Старик помотал головой. Пришлось достать из кармана горсть «серебра» и начать торговлю. Старик брал из горсти по одной монете и все заглядывал мне в лицо: «Не взял ли лишнего?» А я поглядывал на часы: до отхода баржи оставалось менее часа.
На двух рублях я сжал кулак, и старик удовлетворенно хмыкнул.
Пора было не идти, а бежать обратно, но старик взял меня за руку и требовательно потянул в другую комнату. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что там обедают четверо мужчин. Один из них оказался председателем, вполне сносно говорящим по-русски.
Так какого же лешего я устраивал пантомиму?..
Но прежде чем удалось довести разговор о деле, мне налили пиалу чая. Предложили отведать и лагман, от которого так аппетитно пахло бараниной, но какой там лагман! Время, время...
Зажав в кепчонке десяток яиц и лепешку, я бросился к реке.
«Опоздал! Опоздал! — стучало в голове. — Неужто не подождут?»
Как не упал ни разу, запнувшись за цепкие корни, одному Богу известно. Но вот блеснула сквозь поредевшую листву и гладь Аму, и такая родная баржа. Стоит, не движется.
Я разжал пальцы, стиснувшие кепчонку. На дне ее среди скорлупы мотались три целых яйца. Остальное я тут же выпил.
Как рассказали мне катеристы, по истечении двух часов шкипер сговаривал их отплыть. Якобы я уже доехал до места и не вернусь. И если бы не взбунтовался вечный молчальник Раджаб, еще не известно, удалось ли бы мне продолжить плавание на той же посудине. Схватив мой фотоаппарат, матрос, размахивая им, побежал к капитану катера: «Стойте! Разве может совсем уйти человек, оставив на барже такую ценность?..»
Похвалив Раджаба за выручку, я оставил ему на память блокнот и авторучку, задав урок: каждый день переписывать по страничке из той самой книги Антоши Чехонте.
Под вечер слева по борту замаячили контуры городских кварталов — Ургенч.
Я попрощался с Раджабом и, уловив момент, когда мы проплывали вблизи крутояра, спрыгнул на берег.
Пока видна была баржа, с кормы ее махал мне рукой худощавый отрок пустыни.
Юрий Леонов
Рассказ: Самый подходящий дом
Перед бюро маклера Аарона Хакера остановилась машина с нью-йоркским номером. Маклеру даже не потребовалось разглядывать желтый номерной знак, чтобы убедиться в неоспоримом: хозяин машины не бывал в Айви Корнере. У него был красный лимузин, а ничего похожего здесь прежде не появлялось.
Мужчина вышел из машины и подошел к стеклянной двери, держа в руке сложенную газету. Хакеру он показался мощным, хотя на самом деле был просто толстым. На пиджаке из тонкого сукна от пота подмышками расплывались большие темные круги. Лет пятидесяти на вид, он сохранил еще пышную черную шевелюру.
Лицо его было красным, обветренным, сквозь узкие щелочки глядели серые внимательные глаза.
Войдя, он взглянул в ту сторону, откуда доносился стук машинки. Потом кивнул маклеру.
— Мистер Хакер?
— Да, сэр, — улыбнулся тот. — Чем могу служить?
Толстяк помахал газетой.
— Я нашел вашу фамилию в рубрике «Земельные участки и дома».
— Верно, я даю объявления каждую неделю. Иногда даже в «Таймсе». Люди из больших городов часто интересуются городками вроде нашего, мистер...
— Уотербэри, — сказал толстяк. Достал белый носовой платок и вытер лицо. — Жарко сегодня, а?
— Просто на редкость, — кивнул маклер. — Не хотите ли сесть, мистер Уотербэри?
— Благодарю, — толстяк опустился на стул, глубоко вздохнув. — Я тут уже порядком поездил. Хотел сначала осмотреть вес как следует. Милый городок.
— Ваша правда, нам он тоже нравится. Вас заинтересовал какой-нибудь определенный участок?
— Если говорить начистоту — да! Речь идет о доме на самой окраине города, напротив старого здания. Что это за здание — не знаю. Оно пустует.
— Старое здание, — проговорил маклер. — А тот дом, он такой... с колоннами?
— Да. Это он. Как насчет него? Насколько я понимаю, я видел табличку... «Продастся». Я в этом уверен не на сто процентов, но...
Маклер покачал головой и с грустью произнес:
— Нет, нет, вы правы. — Полистав бумаги, достал один из ордеров. — Я думаю, ваш интерес быстро угаснет.
— Почему?
Хакер протянул ордер Уотербэри.
— Прочтите сами. Тот так и сделал. «Колониальный стиль, 8 комнат, 2 ванные, центральное отопление, просторные веранды, деревья, кусты. Рядом школа и магазины. 75 000 долларов».
— Ну как?
Уотербэри нервно заерзал на стуле.
— В чем дело? Тут какая-то ловушка?
— М-да, — Хакер пригладил волосы на висках. — Если вам и впрямь понравилось у нас, мистер Уотербэри, я мог бы предложить целый ряд более подходящих домов.
— Один момент, — с недовольным видом прервал его толстяк. — Что все это значит? Я спросил вас об этом доме в колониальном стиле. Продается он или нет?
— Друг мой, этот участок висит на моей шее уже более пяти лет, — ухмыльнулся маклер. — Я бы с удовольствием получил свои комиссионные и думать о нем забыл. Но у меня это никак не получается...
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что вы тоже не купите его. Я взялся за это дело только ради старухи Грайм.
— Я все еще не понимаю...
— Придется объяснить. Старая коробка не стоит такой суммы. Вы уж мне поверьте! Дом и десяти тысяч не стоит!
Лицо толстяка побагровело:
— Десяти? А она просит семьдесят пять?
— Вот именно. Не спрашивайте меня, почему. Дом старый. Но есть дома и постарше, о которых не скажешь ничего, кроме хорошего. А это — просто старый дом. Изъеденный термитами. Через год-другой там наверняка упадет пара балок. В подвалах — по колено воды. Сад не ухожен, он заброшен давным-давно...
— Почему же она поставила такую сумму?