Единственной драгоценной вещью, поднятой вместе с кораблем в 1961 году, оказался маленький золотой перстень. Но десятки тысяч предметов, найденных на борту, в историческом смысле оказались подлинным сокровищем. Это сундучки офицеров, скромное имущество матросов, одежда, инструменты, немудрящее медицинское оборудование, настольные игры и, конечно, предметы, относящиеся к оснастке и убранству судна. От железных частей инструментов остались только хлопья ржавчины, но киянки, ручки коловоротов, рубанки выглядят совсем современными. Время оказалось невластным и над посудой из стекла, керамики, олова. В одной из оловянных бутылок сохранился ром – вещь для начала XVII века редкая (основным алкогольным напитком, употребляемым мореплавателями того времени, было пиво). Самое поразительное – сохранность парусов и канатов. Как уцелели шесть из десяти парусов галиона, понять невозможно, но факт остается фактом: они выставлены в экспозиции. Великим благом для музея «Васа» оказалось то, что в трюмах судна не было драгоценностей, вследствие чего сам корабль и найденные в нем вещи демонстрируются и воспринимаются исключительно как памятники техники и культуры.
Взгляду посетителя предстают сотни экспонатов, он может получить хорошее представление об одежде и снаряжении моряков, о том, что они ели и пили, как проводили свободное время, как управляли кораблем, узнать о социальной структуре экипажа, отношениях между офицерами и матросами (экспозиция «Жизнь на борту. Если бы „Васа“ плавал…»). Здесь представлен фрагментарный макет корабля в натуральную величину. Посетители могут походить под низким потолком пушечной палубы, примериться к орудиям, подергать вертикальный рулевой шест (штурвалов во времена «Васы» еще не было).
Отдельное внимание уделено морским сражениям, ходовым и боевым качествам парусных судов, секретам их постройки. «Васа» стал поводом для того, чтобы рассказать множество разных историй. Рядом с музеем даже разбит небольшой садик, где растут овощи, цветы и целебные растения, культивировавшиеся в эпоху «Васы».
Большое место отведено реконструкции пышного скульптурного убранства галиона. Подлинная резьба утратила полихромию и имеет сегодня тот же черный цвет, что и корпус корабля. Первоначальная пестрая раскраска реконструирована на копиях – выглядит она на современный взгляд довольно варварски. Впрочем, большая часть рельефов не предназначалась для осмотра с близкого расстояния. Резчики ориентировались, скорее, на зрителя с берега, издали смотрящего на плывущее судно.
И конечно, неописуемо хорош сам корабль, возвышающийся в полумраке специально построенного для него здания. Лазать по галиону посетителям запрещено, но рассмотреть его можно детально – от киля до середины мачт. Здание музея семиэтажное: в боковых частях расположены экспозиции, а центральное пространство представляет собой «шахту», в которой стоит сам корабль. Перемещаясь с яруса на ярус, ты все время видишь «Васу» – снизу, сбоку, сверху…
Здание музея возведено над старым доком XIX века, куда сначала завели «Васу», а потом откачали воду. Этот огромный бетонный павильон, крытый медью, отдаленно, хотя и не карикатурно, напоминает корабль. Сходство увеличивают три установленные на крыше стальные мачты, словно продолжающие настоящие мачты стоящего внутри галиона.
Несмотря на всю многоплановость музея «Васа», есть вопросы, которые остались за рамками экспозиции. Что привело членов команды на корабль? Была ли жизнь на судне легче, чем на берегу? Какая часть матросов и солдат доживала до сорока лет? Как их семьи, если они у них были, сводили концы с концами в их отсутствие? Чем для этих людей была война?
Ответы на подобные вопросы мы находим в другом удивительном музее Стокгольма – Музее армии.
Швеция в прошлом – великая военная держава. В королевстве помнят те времена, когда Швеции принадлежала половина Европы, а ее армия служила образцом, на который ориентировались Пруссия и Россия. Шведы прекрасно знают, что такое война. Может быть, поэтому эта страна уже 200 лет ни с кем не воюет. Как известно, «война портит солдата», а шведы к своим солдатам относятся бережно. Последний раз они использовали их в войне с Наполеоном. В некотором смысле шведская армия уже музеефицирована. А потому неудивительно, что Музей армии – одно из самых интересных мест Стокгольма.
Военные музеи есть во многих европейских странах, хотя и не везде: например, в Германии музеи милитаристской направленности запрещены законом с 1945 года. Если не вдаваться в профессиональные детали, все военно-исторические музеи можно свести к трем типам: батальные (музеи полей сражений и отдельных войн), армейские (войсковые) и оружейные (военно-технические). При всем разнообразии типологии и пестроте представленного материала экспозиции военно-исторических музеев обладают одной принципиальной общностью – центральное место в них занимает война. И видит эту войну зритель глазами полководца: во главу угла ставится воинское искусство – тактика и стратегия боевых действий. И только Музей армии в Стокгольме составляет исключение. Здесь война показана с точки зрения солдата.
История основания стокгольмского музея вполне тривиальна. Как и многие военно-технические музеи, он возник на месте старого Артиллерийского двора, исполнявшего роль оружейной мастерской и арсенала одновременно. Музей знакомил с богатейшими коллекциями различных орудий убийства и счастливо просуществовал в таком виде до 1995 года. После чего был закрыт на 7 лет, а в 2002 году открылся совершенно в ином обличье. Сегодня о славном артиллерийском прошлом напоминают лишь бронзовые пушки во дворе да пара залов на первом этаже, посвященных истории шведской артиллерии.
Основная же экспозиция, занимающая второй и третий этажи, называется «Война». Поднявшегося по лестнице посетителя встречают четыре высказывания:
«Война – отец всего» (Гераклит Эфесский, ок. 540—480 года до н. э.)
«Сладка война – для не изведавшего войны» (Пиндар, 518—439 годы до н. э.)
«Война – самое приятное и достойное из всех занятий любого государя» (Людовик XIV, 1643—1715 годы)
«Жестоко, страшно ремесло солдата» (Шиллер, 1759—1805)
Тут же помещена аллегория войны: большая фотография оскаленного черепа в средневековом кольчужном капюшоне.
Экспозиция производит шокирующее впечатление. С первых же шагов вызывает напряжение активное использование натуралистичных манекенов, облаченных в костюмы соответствующих эпох и объединенных в сцены. Этот ход настолько непривычен для российского зрителя, что у нас в языке даже нет слова, обозначающего подобный экспозиционный прием. Если бы такие композиции были составлены не из людей, а из животных – они назывались бы «биогруппами». Выглядят группы чрезвычайно жизненно, благодаря чему посетитель сразу погружается в реалии походной жизни.
Третий этаж охватывает период от эпохи викингов до начала XX века, то есть времена, когда шведы воевали много и успешно. Однако собственно батальная тематика встречается сравнительно редко. Преобладает быт, причем довольно неприглядный: «Ландскнехты» (подписание контракта на службу), «Бивак времен Тридцатилетней войны» (в центре – сцена забоя свиньи), «Старуха и павшая лошадь» (героиня срезает куски мяса с кишащего червями трупа животного), «Летний лагерь» (армейские сборы XIX века), «Солдаты, замерзшие насмерть», «Ампутация» (последние две сцены даже описывать не хочется) и т. д. Армейская жизнь предстает глазам зрителя во всей ужасающей неприглядности. Чтобы не перегнуть палку и несколько дистанцировать от кошмара, в самых шокирующих разделах – «Дисциплина» (наказания в армии) и «Медицина» – большинство манекенов сделано не в натуральную величину, а меньше. Или больше. Например, когда посетитель поворачивается, чтобы выйти из зала «Медицина», над дверным проемом его подкарауливают главные враги солдата – крыса и огромного размера вошь.
В разделе ХХ века (второй этаж) экспозиция становится интерактивной. Кроме групп появляются интерьеры, в которые зрителю разрешено входить. Обычно выставочные пространства ориентированы на зрительное восприятие. В Музее армии к этому добавляются обоняние, осязание и слух. Можно подержать в руках амуницию и лыжи на вещевом складе, послушать радиоприемник в казарме, заглянуть в солдатское кафе, вместе с пожилой семейной парой посмотреть телевизор, показывающий войну во Вьетнаме (инсталляция «Война как телепередача»). В разделе «Животные на войне» зритель попадает на конюшню, где в ноздри ему бьет запах конского пота и навоза, а датчик объема, реагируя на движение постороннего, заставляет чучело лошади с грохотом бить копытом по жестяному ведру.