Рейс эскадры начался с международного скандала. Ночью 8 октября в Северном море под ее обстрел попали английские рыболовные суда, которые по ошибке были приняты за японские миноносцы. Один траулер был потоплен, пять – повреждены, среди рыбаков имелись жертвы – двое убитых и шестеро раненых. В сумятице беспорядочной пальбы снарядом, направленным с флагманского броненосца «Князь Суворов», был смертельно ранен корабельный священник крейсера «Аврора» отец Анастасий (именно с этого крейсера в 1917-м будут бить по фронтонам Зимнего дворца).
Пострадавшие траулеры были приписаны к английскому порту Гулль, поэтому вся эта печальная история получила название Гулльского инцидента. Английские газеты назвали тогда русскую эскадру «эскадрой бешеной собаки» и требовали ее возвращения или уничтожения. В итоге в Великобритании началась частичная мобилизация, а вслед эскадре Рожественского были отправлены английские крейсера отслеживать ее движение. Но русско-английские отношения решили все-таки уладить в соответствии с решением 1-й Международной конференции мира, которая состоялась в 1899 году в Гааге. 23 февраля 1905 года русское правительство выплатило гулльским рыбакам компенсацию в 65 тысяч фунтов стерлингов.
На походе, который длился восемь месяцев в небывало сложных условиях, моряки узнавали о начавшихся революционных беспорядках на родине, о «кровавом воскресенье», стачках и политических убийствах. «Господа! О нас в России уже и думать позабыли, – заметил как-то в кают-компании крейсера „Аврора“ его командир капитан 1-го ранга Е.Р. Егорьев, просмотрев русские газеты. – Все заняты внутренними своими распорядками, реформами, сплетнями, а про войну уж не говорят». «Если даже господство на море останется за нами, – рассуждал в письме к жене флагманский корабельный инженер Е.С. Политовский, – Англия и Америка вступятся за Японию и Россия уступит».
Известие о гибели 1-й Тихоокеанской эскадры и о сдаче Порт-Артура моряки получили в прибрежных водах Мадагаскара. «Проклятая дыра! – записал один из них. – Недаром мы, моряки, ее всегда так ненавидели! Нужно было выйти и прорываться в Чифу, в Киао-Чау, только не засесть в этой дыре под расстрел». Стоянка в Носи-бе затянулась на 2 месяца. Положение эскадры было очень неопределенным. Никто не знал ни дальнейшего маршрута, ни каких бы то ни было сроков. Тот же Политовский писал, что эта неопределенность всех угнетала, что содержание эскадры стоило огромных денег. И что, наконец, японцы за это время чинили свои корабли и котлы, основательно готовясь к встрече. «Наша эскадра последняя сила России. Погибни она, и флота у нас нет совсем… Вероятно, что-нибудь подобное творится и в армии».
Среди моряков стали ходить слухи о возвращении на Балтику. Однако по телеграфу адмирал Рожественский получил разъяснение, что возложенная на него задача, «оказывается, состоит вовсе не в том, чтобы с несколькими судами прорваться к Владивостоку», а в том, чтобы завладеть Японским морем. В первых числах февраля Рожественский провел совещание младших флагманов и командиров кораблей, где высказал свое мнение о непосильности выполнения поставленных задач. Старший флаг-офицер лейтенант Свенторжецкий писал в то время, что адмирал отлично знал, что вся Россия ожидает от него чего-то необычайного, ожидает победы и уничтожения японского флота. Но ведь этого могло ожидать только русское общество, совершенно незнакомое с обстановкой, в которой будет находиться эскадра.
«Не надо мечтать о победах. Вы о них не услышите. Вы услышите только жалобы и стоны тех страдальцев, которые сознательно, не веря в успех, пошли умирать», – констатировал корабельный врач крейсера «Аврора» В. Кравченко.
Эскадра, стоявшая в Носи-бе, вышла из порта 3 марта 1905 года, и через 28 дней перехода по Индийскому океану Рожественский привел ее в бухту Камранг. 26 апреля у берегов Индокитая к ней присоединился отряд контр-адмирала Н.И. Небогатова, вышедший с Балтики 3 февраля.
Теперь уже можно было в любой момент ожидать встречи с противником. Из Китайского моря во Владивосток вели три пути: через пролив Лаперуза вокруг Японии, через Сангарский пролив между японскими островами и, наконец, самый короткий, но и самый опасный – через Корейский пролив, отделяющий Японию от Кореи. Рожественский выбрал последний.
С вечера 12 мая и весь следующий день станции беспроволочного телеграфа на русских кораблях принимали сигналы радиопереговоров японских крейсеров-разведчиков. Эскадра шла небольшим ходом, а значительная часть дня 13-го была посвящена эволюциям. На эскадре думали, что адмирал намеренно задерживает ее из опасения вступить в бой в несчастливое число, так как в 1905 году 13 мая приходилось на пятницу. «В ночь с 13 на 14 мая вряд ли кто спал, – вспоминал позднее флаг-капитан штаба капитан 1-го ранга Клапье-де-Колонг. – Слишком очевидной была встреча с неприятелем в полном его составе».