Но не прохлада и не роскошный сервис – главное в империи Гентинга. Туда приезжают играть – обтянутые алым и бильярдно-зеленым бархатом столы казино, ряды слот-машин, выкачивающих из карманов денежки у любителей быстрой удачи, никогда не пустуют. Надо сказать, что у трудолюбивых и деловых китайцев есть одна, можно сказать, национальная слабость: любовь к азартным играм. Даже мелкий лавочник, трудящийся без выходных, завершив за полночь подсчет выручки, не ляжет спать, не сыграв партию-другую в карты или маджонг. С соседом или хотя бы с женой. А сюда приезжают только богатые люди. Отдохнуть раз в год. И уж поиграть! Причем приезжают целыми семьями – пока главы семейств испытывают судьбу и в азарте просиживают за игрой, мамы с детьми прекрасно проводят время. Развлечения найдутся для любого возраста.
Бродя по сверкающим огнями лабиринтам, мы окунулись в зыбкую реальность царства компьютерных игр. В бесконечных залах сладко купались, как в растаявшем шоколаде, подростки и детвора. Ерзая в космических креслах за пультами, юные гости высокогорья не отрывали раскосых глаз от широченных экранов. На них, над фантастическими городами-небоскребами, разворачивались натуральные на вид и звук воздушные сражения космолетов с лазерными пушками. Бросай монету – и рядом можно поучаствовать в гонках автомобилей, пострелять в известных плохих дядей из голливудских кинолент. Тот же, кому не нравится электроника, пойдет в тир с пневматическим оружием.
...За окном номера – густое молоко, монотонно бьют капли. Но ведь, наверное, эта прохлада входит в понятие счастья для людей, живущих в тропиках? Прохлада, роскошь, игры – Замок счастья для богатого китайца из жаркой страны...
Утром, после завтрака, появился служащий отеля, низенький тамил, представившийся как Гоби, и радостно отметив, что, кажется, небо проясняется, любезно предложил экскурсию под открытым небом по миниатюрному диснейленду. Прямо в отеле мы сели в гондолу канатного фуникулера и, слегка покачиваясь, поплыли над чистой воды озером, обвитым железной дорогой и монорельсом для поездов из будущего. Клочки облаков местами забивались в уголки парка, гонимые дуновениями воздуха из вращающихся каруселей и вагончиков «американских горок» (называем так для удобства понимания нашего читателя, ибо они известны более в мире как «русские»; так же они назывались и в Гентинге).
– «Земля, забытая временем», – вот куда мы идем. Это на волшебной горе, – объявил Гоби, кивая в сторону скелета динозавра, который вытягивался из-под облачной шапки заросшего папоротником холма.
Деревянная табличка подтверждала, что мы находимся именно в том месте, о котором упомянул Гоби, и приглашала подняться по ступеням, уходившим прямо в зубастую пасть гигантского черепа ископаемой рептилии.
Пересев под навес широкой лодки, мы заскользили сквозь легкую дымку по глади воды вокруг «Горы чудес». Несколько минут пути – и за поворотом механический слон выдал из хобота фонтан брызг, после чего лодка двинулась в неожиданно открывшуюся пещеру. Глаза еще не привыкли к мраку, как вдруг раздался раскатистый грохот, и где-то в глубине пещеры обозначился извергавший красную лаву вулкан. Бархатный голос диктора, записанный на пленку, начал просветительскую речь о том, что творилось на нашей земле сотни миллионов лет назад. Сквозь заросли пальм и гигантских папоротников по очереди появлялись ревущие динозавры, будто сошедшие с экранов спилберговских фильмов. В отличие же от «Парка юрского периода», к счастью, ископаемые ящеры – лишь чучела, начиненные механическими деталями и электроникой. Но выглядели они весьма натурально.
– В нашем парке дети не только отдыхают и развлекаются, но и получают знания, – пояснил Гоби. – Вот мы и сопровождаем происходящее в пещере голосом диктора на том языке, какой понятнее гостям. Для вас – по-английски. Но чаще – на гуандунском диалекте китайского.
...В полдень мы собирались уезжать. Небо очистилось, и в приятной прохладе шли из гостиницы плотно одетые гости. Но не успели мы доехать до первого поворота вниз, как внезапный туман вновь скрыл от нас Замок счастья.
Очевидно, он входит в программу обслуживания...
Теплоход, что отчалил от пинангского берега в 6.15 утра, в сущности, был речным трамвайчиком. В нем было очень холодно. Удаляясь от берега, он легко катился по поверхности океана. Пассажирам предлагали прохладительные безалкогольные напитки. Пристроенные под потолком мониторы показывали какой-то американский видеофильм, в котором что-то случилось с подводной лодкой и она безнадежно тонула. Кстати, по фильму, она была советской.
Стоило нам проплыть минут пятнадцать пути от острова Пинанг, как кораблик стало легонько подбрасывать, а за окнами резко потемнело.
По стеклам стали бить почти горизонтальные струи дождя. Расположившись сперва на носу судна, мы поняли, что теперь лучше перебраться к корме, где качка не должна столь ощущаться. Держась за поручни и спинки почти авиационных сидений, мы кое-как доковыляли до задних рядов, предусмотрительно выбросив недопитые банки газировки в урну. Плюхнувшись на сиденье, посмотрели на часы: предстояло плыть еще около двух часов.
Тем временем шторм разошелся, и несущийся ему навстречу «трамвайчик» выписывал чудовищные гиперболы на волнах, порой полностью погружаясь носом в пучину вод. Некоторым пассажирам, среди которых преобладали иранские туристы (исламская Малайзия для них – туристический рай, пока – очень скоро – они не увидят свинину в китайских харчевнях, из которых состоит любая улица в стране), стало просто плохо. Быстро были израсходованы все гигиенические пакеты, люди лежали плашмя на разложенных сиденьях – благо было много свободных мест, и молча ждали. По счастью, оба члена нашей экспедиции реагируют на качку упорным желанием поесть. Но качало не так еще сильно, чтобы разгулялся аппетит, было просто противно. Все попытки поддаться укачиванию и заснуть не возымели успеха.
Наконец качка начала стихать, и долгие два часа канули в прошлое. Снова, как ни в чем не бывало, выглянуло невинное солнце, одарившее изумрудную морскую гладь мириадами золотистых блесток. На дивной поверхности, ослепляющей после шторма глаза, покоились густо поросшие зеленой растительностью острова, некоторые совсем крошечные. И явно необитаемые. Подточенные водой скальные основания создавали впечатление, что острова как бы плывут по морю. На самом деле двигался лишь наш теплоход, пробираясь к бухте недалеко от города Куах – административного центра на главном острове архипелага Лангкави.
Нас встретил плотный низкорослый малаец из местного турбюро по имени Язид. Фамилии у него вообще не было, а отчество звучало бин-Закария.
...Странные люди, все-таки, эти иностранцы! Одну из наших фамилий, в силу ее односложности, они еще произносили, зато вторую – даже не пытались, априорно полагая труднопроизносимой.
– Можно звать вас мистер Иван (Айвэн), сэр?
Ну ладно, когда это делали наш материковый провожатый, тоже с не сахарным именем Висвана-тан, или чиновник из министерства мистер Раззали... Но когда то же попросил бин-Закария, что, в общем-то, в восточно-славянском варианте как раз и есть Захарченко, мы сначала опешили, а потом сами спросили:
– Можно мы будем вас называть мистер Захарыч?
Шофер охотно согласился, и даже произнес довольно правильно, и записал, чтобы представляться русским, если кто-нибудь из них попадет на Лангкави...
Его машина-малютка катила по узким, но совершенно безупречным асфальтированным дорожкам мимо типично малайзийских пейзажей. Простор залитых водой рисовых плантаций, пальмовые заросли, в которых прятались от солнца стоящие на прочных сваях деревенские домики из темного «железного» дерева. Жующие траву буйволы с огромными, закругленными друг к другу, рогами. То и дело вымазываясь в серой жидкой грязи, они спасались от перегрева и укусов надоедливых москитов и слепней. Иногда машина двигалась совсем близко к белым песчным пляжам, ласкаемым лазурными волнами, катилась мимо рыбацких сел, бунгало и сногсшибательных отелей.