Фотография на протяжении последних 10 лет была предметом постоянных споров: искусство ли это, да и нужна ли в таком случае живопись. Ведь теперь любой человек и любой пейзаж пусть и не в цвете, но все же могли быть запечатлены посредством йодированной серебряной пластинки, покрытой светочувствительным слоем.
И все же в 1853-м Надар «заразил» фотографией младшего брата — Адриана. Дав ему несколько уроков фотографии и сделав своим полноправным партнером, Надар открыл на улице Сен-Лазар фотомастерскую. В то же самое время у него была еще и собственная студия. Но вскоре по причине неожиданно проявленного Адрианом прагматизма, который Надар не предполагал увидеть в горячо любимом брате, их отношения испортились. Адриан потребовал права подписывать собственные фотографии именем брата. Следует сказать, что к тому времени имя Надар было отнюдь не менее значимым, чем, например, «Вдова Клико».
Надар, возмущенный притязаниями брата, инициировал судебный процесс, по итогам которого все права на фотопроизведения были закреплены за ним. К Адриану отходило старое ателье, Надар же в большом здании на бульваре Капуцинов, 35 открыл новый фотосалон, выкрасив свою студию в чудовищно красный цвет и поместив огромную надпись «НАДАР» на протяжении 15-метрового фронтона здания.
Именно галерея портретов великих людей и принесла славу Надару. По количеству представленных в ней типажей она уступает разве что персонажам «Человеческой комедии» Бальзака. Среди них были и экзотические персонажи. Посол Сиама, например, согласился сниматься у Надара, повернув голову в три четверти, только после клятвенного обещания, что фотография будет сопровождена справкой о том, что на самом деле у посла не один, а два глаза.
Портреты мастера стали отражением прежде всего людей его круга, то есть писателей и художников: Жорж Санд, Эжен Делакруа, оба Дюма, Берлиоз, Россини, Верди и многие, многие другие. Ему удалось поразить современников публикацией (задолго до появления кинематографа) крупного плана глаз композитора Шарля Гуно, тот снимок так и назывался — «Глаза Шарля Гуно». Это обстоятельство явилось проявлением редкого по тем временам эпатажа, равносильного тому, как если бы он сфотографировал его отрубленную голову. Кстати, спустя 50 лет, когда на экранах кинотеатров впервые появились крупные планы с изображением головы, зрители возмущенно топали ногами, вскакивали, свистели и кричали: «Покажите ноги!».
Продолжая эпатировать публику, Надар снял женский портрет (Мари Лоран) со спины, давший возможность понять, что краеугольный камень в фотографии — это именно человек, снимающий модель. Тем самым он предвосхитил появление абсолютно новой психологии — психологии кинематографа, в котором основополагающей является точка зрения оператора.
Фотомоделями Надара были и деятели науки — Луи Пастер, Илья Мечников, Жан Анри Фабр, а также политики, начиная от императоров Наполеона III и Александра III до революционеров-анархистов — Михаила Бакунина, Петра Кропоткина и Пьера Жозефа Прудона.
Он крайне редко снимал актрис, считая их натурами, лишенными глубины. И тем не менее именно ему принадлежат лучшие портреты молодой Сары Бернар. По той же причине он избегал снимать и военных.
Более всего Надар поразил современников, когда в 1861 году с фотоаппаратом спустился в парижские катакомбы, запечатлев там страшные картины сваленных в беспорядке человеческих костей и черепов.
Этот лабиринт общей протяженностью 330 километров расположен в самом центре Парижа, в бывшем здании таможни. Его двери имеют название «Врата ада». Узкая винтовая лестница круто уходит отсюда в глубь земли. К туннелям приводят 90 ступенек, вырубленных в камне. Из этого камня и был построен сам Париж.
Начавший бурно расти и развиваться с XIII века, Париж «требовал» все нового материала для строительства домов, дворцов и церквей. Именно поэтому и появились каменоломни, изрезавшие подземную часть города. Они всегда, и не без оснований, внушали парижанам ужас. Так, 17 декабря 1774-го улица д’Анфер на участке длиной более 300 метров рухнула в 30-метровую пропасть вместе с домами, людьми, лошадьми и экипажами...