Существование многочисленных предрассудков на фоне повсеместного равноправия и равенства привело по крайней мере к двум важным последствиям. Во-первых, все борются за права. Женщины, дети, негры, индейцы, лесбиянки, толстые, худые, больные, здоровые – трудно найти категорию, которая не ощущала бы себя ущемленной. Если кто-то не может бороться сам, за него вступаются другие.
В штате Колорадо долгое время разбиралось запутанное дело: взбесившаяся белка покусала в парке прохожих, ее поймали и посадили в клетку, после чего возникла неразрешимая дилемма: судить ее не могли, держать в клетке – значит нарушить ее права, а выпустить на волю – опасно, снова кого-нибудь покусает.
Другим важнейшим следствием всеобщей борьбы за свои права стало явление так называемой «политической корректности», или, как иногда переводят это на русский язык, «общественной приемлемости». Особенно активно это движение стало развиваться с конца 1980-х годов. Суть его заключается в стремлении избежать терминов и формулировок, оскорбляющих представителей какой-либо группы людей. Прежде всего это коснулось расовых и этнических проблем: из английского языка было вычеркнуто и стало страшным ругательством слово «негр», сначала замененное словом «черный», а потом «афро-американец». Слово «индеец», правда, ругательством не стало, но было заменено на «коренной американец», а затем и на вовсе нелепое и потому не прижившееся – «америндеец». В разряд неприличных слов попали и другие: «глухой» стал «с недостаточным слухом», «старый» – «старшим гражданином», «бедный» – «человеком, преодолевающим финансовые трудности», и так далее.
Пострадали и некоторые классические произведения, созданные до эпохи политкорректности. Так, из школьных программ был удален роман М.Твена «Приключения Гекльберри Финна», в котором слово «ниггер» употреблено множество раз.
Явление политкорректности широко и повсеместно распространилось в американском обществе. Теперь надо быть очень внимательным во время разговора, особенно публичного. Промахов здесь не прощают: за некорректное слово можно не только потерять друзей, но и работу, и место в обществе, и даже попасть в тюрьму. «Словесное принуждение» было недавно признано видом сексуального насилия, а легкомысленный разговор с секретаршей о ее внешнем виде или, не дай Бог, ее формах лишил многих начальников их теплых кресел. Правда, теперь уже больше не шутят…
Крайне трудно стало снимать в Америке художественные фильмы: на одного белого положительного героя должен непременно быть по крайней мере один черный, одна умная женщина, желательно еще для цветовой гаммы не забыть хорошего «голубого» – причем всем им нельзя ни пить, ни курить. И весь этот коктейль должен еще иметь коммерческую окупаемость. Крайности этого явления порой высмеиваются самими американцами. Появились политически корректные сказки для детей, в которых Красная Шапочка, объединившись с Серым волком, избавляется от охотника, отстаивая права женщин и животных. Был составлен и особый юмористический словарь, согласно которому рекомендуется заменять, в частности, следующие популярные слова: «дурак – обладающий иной логикой, безграмотный – обученный по иной системе, наркомания – фармацевтическое предпочтение, воровство – нетрадиционный метод совершения покупок, жена – сексуальный работник без зарплаты, муж – легализованный насильник». Однако порой бывает трудно отличить, где кончается шутка и начинается правда, поэтому на всякий случай разговаривать лучше короткими фразами, типа пароль – отзыв.
Язык – та устойчивая нить, которая связывает американцев с Европейским континентом. Может быть, именно поэтому, стремясь, подобно подросткам, бросить вызов всему, что связывало с оставленной родиной, американцы очень рано занялись процессом словотворчества. Американский вариант английского языка появился очень давно. Так, в 1816 году была выпущена «Лексика, или собрание слов и фраз, которые считаются характерными для США», автор которой считал, что язык Соединенных Штатов «настолько отошел от образцового английского, что наши ученые, не теряя времени, должны приложить все усилия, чтобы восстановить его чистоту и предотвратить будущее разложение». Изменения в языке шли прежде всего по пути упрощения и огрубления в соответствии с идеалами демократии и с физически трудными условиями жизни переселенцев. В результате возник новый вариант старого языка, столь иногда отличный от оригинала, что сами американцы порой нуждаются в пояснениях. Сегодня наступила новая пора: американцы занялись очищением и возвышением своего английского. Интересно, что мысль о том, что это – их собственный язык и ничей больше, подспудно живет в американских гражданах: на вопрос преподавателя-иностранца «Как называется по-английски аристократическая вечеринка?» – студенты со смехом ответили: «У нас нет аристократии, а значит, нет и таких слов в языке».
Культ силы привел к отрицанию старости – согласно американской системе ценностей быть старым просто неприлично, поэтому масса сил и средств уходит на «омолаживание» – с помощью хирургов, косметологов, фармацевтов.
Еще хуже обстоит дело с фигурой: полный человек не считается полноценным, ведь он не смог похудеть, а значит, у него недостаточно силы воли, он неудачник или просто лентяй. Все идет в ход – лекарства, диеты, операции, но количество толстых и очень толстых людей от этого не уменьшается, только с каждым съеденным куском нарастает чувство вины. Характерны в этом плане названия американских пирожных – «Смерть от шоколада», «Шоколадное сумасшествие», «Дьявольский пирог».
Американцы удивительно законопослушны. Жесткое безоговорочное подчинение законам и правилам – прежде всего результат исторического развития. Страна создавалась из ничего, старые европейские порядки отвергались, да и люди стекались сюда самые разные – не секрет, что среди них было много бежавших от закона, что, естественно, приводило к беспорядкам и анархии, а выжить и создать крепкое государство можно было только при условии строгого выполнения всех установок.
Опубликованная в журнале в 1885 году карикатура изображает пополнение населения Америки следующим образом: из далеких берегов (Европы) торчат три сточных трубы, на которых написано «Германия», «Россия», «Италия». Из них течет бесконечный поток людей самого отвратительного вида, в нелепых одеждах, с сальными волосами и длинными бородами, с ножами и пистолетами за спиной и в карманах, с чемоданами динамита в руках. На берегу их встречает юная красавица – Свобода, которая держит на поводке двух страшных псов, на ошейнике одного написано «Закон», у другого «Порядок», они закрывают вход в прекрасный мраморный дворец, где внутри видны спокойно обедающие люди в белом. Так, в аллегорической форме, изобразил карикатурист необходимость суровых мер, предпринимаемых для того, чтобы сохранить этот рай на Земле от посягательств злодеев, пытающихся пролезть в него.
Один известный американский журналист так описывает свой родной городок на севере Соединенных Штатов: чистота, тишина, покой, люди не запирают двери домов и даже точно не знают, где у них хранятся ключи, машины перед магазинами стоят с невыключенными моторами – просто рай безопасности. Как, почему? – удивляется читатель. Все очень просто, объясняет журналист. Представьте, что кто-нибудь украл из машины магнитофон и пытается его продать, но его просто никто не купит: «У меня уже есть один», – ответит потенциальный покупатель и тут же сообщит об этом в полицию. «А полиция приедет и расстреляет преступника на месте». «Вот почему, – заключает журналист, – в нашем городе нет преступности». Это, конечно, художественное преувеличение. Но, действительно, американцы панически боятся своей полиции. Благовоспитанный пожилой профессор крупного американского университета, будучи остановлен на дороге полицейским, которого заинтересовало, почему он так медленно едет (!), был на грани обморока от страха, когда он подавал в окошко документы, руки его тряслись. Тот же профессор, большой любитель ловли рыбы, рассказал, что каждый рыболов должен помещать лицензию на спине, чтобы она была видна издалека, иначе «все может быть» (расстрел на месте?).