Подойдя к острову Хива-Оа, пароход бросил якорь неподалеку от селения Атуона, где великий Гоген провел два последних года своей жизни. Там же, в Атуона, стоит и жилище художника — знаменитый «Дом наслаждений», а рядом находится его могила, усыпанная яркими благоухающими цветами. И «Дом наслаждений», и могила Гогена — главные достопримечательности острова, куда ежегодно приезжают тысячи туристов.
Здесь, на Хива-Оа, я впервые увидел воочию легендарных полинезийских идолов, так называемых «тики». Хотя по своим размерам — больше человеческого роста — они значительно уступают каменным колоссам на острове Пасхи, тем не менее зрелище являют собой впечатляющее.
Здесь же, на Маркизах, выдающийся норвежец Тур Хейердал впервые заинтересовался происхождением «тики», и можно считать, что именно это первое путешествие на Маркизы, куда он прибыл вместе с женой в 1936 году, определило его дальнейшую судьбу.
Тур Хейердал прожил с женой около года на острове Фату-Хива. Туда и лежал наш путь. Подойдя к острову как можно ближе, «Арануи» стал на якорь, и местный баркас доставил нас на берег у деревушки Омоа — той самой, где когда-то высадился Хейердал. Это не было случайным совпадением. Фату-Хива гористый остров, отвесные кряжи пересекают его с севера на юг, обрываясь отвесно в море. Так что здесь населен только западный берег, где, кроме Омоа, есть только еще одна деревушка.
Со временем приставучие островитяне начали сильно докучать Хейердалу, и он, вместе с женой, был вынужден покинуть Омоа. Норвежцы нашли пристанище на восточном берегу острова, где жили только два туземца — старик каннибал правда, бывший, и его приемная дочь. Старик оказался на редкость радушным хозяином. Он кормил гостей на убой, и жене Хейердала это показалось странным: уж не задумал ли он их откормить, чтобы потом убить и съесть? Но опасения оказались напрасными — старый туземец угощал от чистого сердца. Однако вскоре идиллия была нарушена: на восточный берег нагрянули наглые жители Омоа и все испортили...
Теперь мы сидели на берегу у этой самой деревушки — Омоа и ждали, когда на «Арануи» завершатся погрузо-разгрузочные работы. На тропинках крутых горных склонов я видел одичавших коз и лошадей — потомков домашних животных, хозяева которых умерли от болезней, завезенных европейцами. Вокруг нас расположились местные жители — они спокойно и безразлично созерцали морскую даль. Чем они занимаются? Как добывают пропитание? Решив это разузнать, я попытался заговорить с туземцами, но все без толку... В общем, тоска и скука висели в воздухе.
И вдруг мне резанул ухо пронзительный собачий визг. Толпа местных мальчишек, видимо, совсем одуревших от скуки, нашла-таки себе развлечение. Какой-то парень, здоровенный детина, схватил несчастную собачонку за заднюю лапу и, раскрутив над головой, швырнул в океан. Столь дикое зрелище вызвало у туземцев — взрослых и детей — общее оживление и смех. И тут мне вспомнилось все, что Хейердал писал о жестоких нравах жителей Омоа. Однако не нужно думать, будто подобное поведение характерно для всех обитателей Маркизских островов. Да и вообще уровень духовного развития, равно как и жизни, полинезийцев достаточно высок, я бы даже сказал — заметно выше, чем в независимых островных государствах, таких, как Фиджи или Тонга. А мрачное впечатление безысходности и отсталости, вынесенное мною с Фату-Хива, объяснялось, скорее всего, тем, что остров этот по-своему изолирован и труднодоступен туристов здесь практически не бывает.
Конечный пункт нашего рейса, Нуку-Хива, не шел ни в какое сравнение с другими островами Маркизского архипелага: он значительно крупнее других и к тому же наиболее населенный. Здесь же находится и административный центр Маркизов — городок Тапохаэ. Когда я поведал о своих злоключениях в тамошней мэрии, чиновники нисколько не удивились, — как будто им по сто раз на дню приходилось выслушивать жалобы на моего компаньона Франсуа П. Кстати, он был на Нуку-Хива, причем совсем недавно. Подал заявку на приобретение коммерческой лицензии. Но получил отказ: на острове хорошо помнили его исключительно «полезную» деятельность в прошлом. Некогда Франсуа занимался здесь выращиванием и вывозом ванильных бобов. Вскоре, однако, его партнеры обнаружили, что он нечист на руку, и подали на него в суд. А Франсуа, не будь дураком, возьми и дай тягу. После его бегства с Маркизских островов истцы перессорились между собой — и дело, как водится, потихоньку замяли.
Возвратившись сюда снова, Франсуа, похоже, рассчитывал, что прошлое забыто и теперь его встретят чуть ли не с распростертыми объятиями. Однако дело обернулось по-другому, и ему ничего не оставалось, как искать удачу на других островах бескрайней Океании. Но прежде Франсуа нужно было вернуться на Таити. Что он, собственно, и сделал неделю назад — сел вместе с женой на рейсовый пароход и отбыл в Папеэте.
Теперь у меня был только один выход: немедленно сесть в самолет и скорее обратно — на Таити. Ох, уж эти мне райские острова!
В конторе авиационной компании меня ожидало еще одно разочарование: рейс отменили по причине технической неисправности самолета и перенесли на неопределенный срок — пока с Таити не доставят необходимые запчасти. Как ни странно, я на это отреагировал с олимпийским спокойствием, в отличие от другого посетителя конторы некоего господина Летирье, которому до зарезу, как можно скорее, нужно было попасть в Папеэте — иначе нарушались все его планы, что грозило обернуться немалыми денежными убытками. Я предложил месье Летирье нанять частный самолет вскладчину — все дешевле, тем более что у меня тоже не было никакого желания сидеть тут и ждать у моря погоды.
И вот мы с месье Летирье взмыли в небо на частном самолете, оставив далеко внизу величественные горы Маркизских островов. Во время полета, чтобы скоротать время, делились заботами, хлопотами и видами на будущее. Летирье сказал, что собирается неплохо заработать на установке и обслуживании платного видео в больницах на Таити. Местное ведомство здравоохранения искало толкового подрядчика. А последний срок подачи конкурсных заявок от претендентов истекал завтра... Узнав очмоих злоключениях, Летерье принялся уговаривать меня стать... теперь уже его компаньоном.
— Знаете, — говорил он, — таитяне так обожают всякие шоу — хлебом не корми. Уверяю, мы будем деньги лопатой загребать. Но для начала нужен небольшой первоначальный взнос — всего-навсего двадцать пять тысяч зелененьких. А насчет виллы не беспокойтесь. У меня на Таити связи — подыщем вам виллу по сходной цене у самого океана.
Соблазн, признаться, был велик. Но где взять деньги? Такой суммы у меня при себе не было, а одалживать по-крупному я опасался. Была и другая причина для опасений: моего нового знакомого, оказывается, звали... Франсуа. Ну прямо злой рок! «Впрочем, не все же Франсуа отъявленные прохиндеи и мошенники», — говорил я сам себе.»
В Папеэте я разыскал портового инспектора, того самого, который сообщил мне, что мой прежний компаньон отбыл на Маркизы.
— А, это опять вы, — с улыбкой приветствовал он меня. — Ваши беглецы снова были здесь — недавно, со всем скарбом. За ними приехали их друзья, погрузили все в грузовичок и уехали. Но куда — черт их знает. Во всяком случае, с тех пор я их больше не видел. Но я передал ваши претензии в полицию, так что ступайте прямо в префектуру.
В префектуре мне сначала посочувствовали, а потом упрекнули в том, что я, возомнив-де себя частным детективом, сам пустился на розыски мошенника, вместо того чтобы сразу же обратиться в полицию.