Выбрать главу

— Кто там? — раздался быстрый, возбужденный шепот Уны.

— Это я, дорогая, — проблеял я. — Я проснулся и, не найдя тебя рядом, забеспокоился, что случилось.

— Я на минутку вышла, — успокаивающим тоном произнесла она. — Возвращайся в постель, любовь моя. Я сейчас приду.

Мне ничего не оставалось, как повиноваться, но, повернувшись, я услышал ее торопливые слова, сказанные по-арабски:

— Ты поняла? Мне нравится этот англичанин, и я не хочу, чтобы ему перерезали глотку. Я не боюсь Закри. Наша договоренность отменяется.

Как прелестно услышать подобное от своей подруги в середине первой ночи, проведенной с ней. Приятно было узнать, что я произвел на Уну такое впечатление, что она решила пощадить меня.

Но кровь буквально застыла в моих жилах при мысли о предательстве, которое она замышляла.

Мне стало ясно, что она все время знала, кто я на самом деле. Она, должно быть, детально продумала свой коварный замысел в первый же вечер на пароходе и на следующее утро послала инструкции Закри-бею до нашего отплытия.

Посещение гробницы Эхнатона послужило прекрасным предлогом увести меня прочь от нашей группы; палатку, вероятно, доставили по железной дороге, поскольку Уна слишком привередлива, чтобы спать в арабской лачуге, а местный шейх исполнял, скорее всего, ее же приказы, когда лгал относительно археологов.

Безмятежная, с ангельской улыбкой на устах, она вернулась прежде, чем я успел налить шампанского. Подойдя ко мне, она обвила руками мою шею, притянула голову к своей и очень скоро я начал теряться в догадках: не ослышался ли я? Невозможно было поверить, что столь юное создание могло замыслить такое черное дело. Однако же в этом не было никаких сомнений.

Утомившись от любовных игр и допив шампанское, мы вновь уснули, но ненадолго. Меня разбудили сердитые голоса. В тот же момент проснулась и Уна. Выскользнув из моих объятий, она выпрыгнула из постели, натянула платье и торопливо сказала:

— Это, должно быть, шейх и люди из деревни. Они, наверное, напились после нашего ухода. Что бы ни происходило, не выходи отсюда, любовь моя. Когда эти люди напьются, с ними трудно поладить, они ненавидят англичан.

Однако я все же вылез из постели, зажег лампу, проверил пистолет и стал одеваться.

Штора, разделяющая палатку, была задернута, но посетители находились уже в прихожей — Уна ругалась с ними; внезапно я с ужасом понял, что их предводитель вовсе не шейх. Высокий, напоминающий женский, голос мог принадлежать только Закри-бею.

Уна старалась изо всех сил. Она грозила всем смертью и проклятиями, если они немедленно не уберутся, но Закри был настойчив.

— Я не позволю твоим фантазиям путать наши планы! — вопил он, и я начал лихорадочно натягивать одежду.

— Этот человек опасен для нас! Если хочешь, можешь взять в любовники хоть всех мужчин Египта, но Дэя надо устранить. Сейчас же отойди в сторону! Или я заставлю тебя сделать это.

Я не стал слушать далее, поднырнул под край палатки и вылез наружу. Луна давно уже села, звезды побледнели, но света было достаточно, чтобы убийцы заметили меня. Я изо всех сил бросился бежать вдоль высокого берега реки, молясь, чтобы никого не оказалось снаружи палатки. Я пробежал не более пятидесяти ярдов, как до меня донесся крик Уны:

— Джулиан! Джулиан! Спасайся, или эти люди убьют тебя!

Затем послышались выстрелы. Я остановился как вкопанный, но только на мгновение. Каким бы беспринципным ни был Закри-бей, он не рискнет убить женщину вроде Уны сгоряча. Особенно, когда достаточно просто приказать оттащить ее в сторону. Скорее, это она успела выхватить маленький пистолет, который я заметил среди ее вещей, и сама выстрелила в них.

Через сотню ярдов я остановился и осмотрелся. Пальмовая рощица была плохим укрытием, а за ней тянулась голая пустыня. Взглянув на небо, я увидел, что оно посветлело, — до рассвета о ставал ось не дол го. Прежде чем взойдет солнце, я преодолею от силы пару миль. За мной отправят погоню и застрелят задолго до того, как я доберусь до линии холмов на горизонте.

Но тут я заметил у берега реки темные контуры катера. В нем, должно быть, и прибыл Закри-бей со своими головорезами. Без долгих размышлений я бросился по крутому откосу к реке и побежал вдоль берега к катеру.

На корме я увидел человека у руля, в тот же самый миг и он заметил меня и выхватил нож. Речь шла о моей жизни, и я трижды в упор выстрелил в него. Вскрикнув от боли, он рухнул на дно катера, и в следующий момент я уже карабкался через планшир. Мне повезло: они оставили всего одного человека стеречь катер. Внезапно со стороны палатки раздались крики. Это Закри и его люди, услышав выстрелы, торопились сюда.

Собрав все силы, я перевалил раненого через борт, и он с гулким всплеском рухнул на мелководье. Я оттолкнулся от берега, завел мотор и развернул катер носом к фарватеру. Пуля щелкнула по деревянной кабине, другая — разнесла вдребезги ветровое стекло, обсыпав меня осколками. Я распластался на дне катера, бросив руль, а люди Закри принялись решетить пулями его борта. Но расстояние между нами быстро увеличивалось, и выстрелы скоро прекратились.

Я не имел понятия, как далеко от Дейр Моваса находятся соседние станции железной дороги. До них могло быть и пять миль, и все двадцать. Если я не успею на поезд, то застряну здесь еще на пару дней, но если окажусь там вовремя, у меня будет больше шансов уехать без помех.

Если идти на юг, то поезд будет догонять меня, я у меня окажется около получаса в запасе, но Закри, не найдя меня в Дсйр Мовасе, почти наверняка поедет на юг, в Асьют, откуда сможет быстро вернуться в Каир. Они наверняка заметят, как я буду садиться в поезд на следующей станции, и произойдет то же, как если бы я садился на поезд в Дейр Мовасе.

Шансы успеть на поезд сильно уменьшаются, если я стану двигаться на север, ему навстречу, но, по крайней мере, я смогу сесть незамеченным.

Я решил рискнуть и отправился по тропинке через хлопковые поля на северо-запад. Вставало солнце, а красота восходов в Египте соперничает с красотой закатов. Но мне было некогда любоваться великолепным зрелищем; я, не останавливаясь, шагал вперед и через полчаса вышел к железной дороге.

В следующие два часа идти становилось труднее с каждой минутой. Солнце начинало припекать, и сказывалась усталость предыдущей ночи. Однако около девяти часов я заметил на горизонте купол небольшой мечети, а затем строения железнодорожной станции. Местечко называлось Масара. В маленьком магазинчике я взял себе на завтрак кофе, яйца и фрукты и затем почти два часа терпеливо ждал местного поезда. Когда он наконец прибыл, я купил билет до Асьюта, и, как только поезд отошел от станции, тут же заперся в туалете.

К счастью, дорога заняла не более двух часов, но, когда поезд остановился в Асьюте, я обнаружил, что не зря терпел дискомфорт — Закри и его люд и действительно ехали в поезде, и прежде чем покинуть свое убежище, я терпеливо ждал, пока они не растворились в толпе на перроне.

Я решил в тот же день отправиться в Луксор, но сначала надо было забрать с парохода багаж. Я помнил, что на четвертый день путешествия по Нилу пароход ранним утром отплывает из Бени-Мухаммеда и прибывает в Асьют к девяти часам.

Все пассажиры были на берегу, поэтому я избежал любопытных взглядов и ненужных расспросов, но мне хотелось сказать пару «приятных слов» капитану. Однако стюард сообщил, что перед тем, как покинуть корабль, Уна сказала капитану, чтобы нас в эту ночь не ждали, поскольку местный шейх пригласил нас в гости, и мы вернемся на корабль только в Асьюте. Мне ничего не оставалось, как взять свои вещи и поспешить на вокзал, к трехчасовому экспрессу, следующему в Луксор из Каира.

Я не увидел Закри-бея в поезде — видимо, он вернулся в Каир — но теперь я не опасался его. В поезде ехало много европейцев, и я знал, что он не осмелится предпринять что-либо в их присутствии. В восемь пятьдесят мы прибыли в Луксор, и я прямо с вокзала поехал в отель «Зимний Дворец».