Ненависть этого великого завоевателя к своей супруге, в течение двадцати лет державшей его в бездействии, была столь велика, что после ее смерти он искалечил большинство построенных ею памятников.
Но все его усилия стереть память о великой царице оказались тщетны — о ней постоянно напоминают возведенные ею храмы, и самый прекрасный из них — в Дейр-эль-Бахри.
Мы с Уной все утро бродили по храму и его окрестностям, а затем поехали в гостиницу Кука, расположенную всего в четверти мили от храма, съели захваченный из отеля ланч и с удовольствием выпили превосходного кофе.
Потом решили вечером отправиться в Долину Знати, в определенном смысле даже более интересную, чем Долина Царей. Гробницы там гораздо меньше царских, зато темы рисунков значительно разнообразнее. Они не ограничиваются традиционными изображениями умершего фараона в окружении богов, а показывают многочисленные бытовые и семейные сценки из жизни египтян: как они жили здесь, на земле, и как надеялись жить на небе после смерти.
Многие рисунки выглядят столь ярко и свежо, словно выполнены не три тысячи лет назад, а лишь вчера, и египтяне представлены на них так живо, что покров времени приподнимается, и они предстают перед нами добрыми, культурными людьми, во многих отношениях похожими на нас. Вот, например, знатный египтянин, удящий рыбу с лодки, его жена распаковывает корзинку с провизией, а маленькая дочка обвила руками ногу отца, опасаясь, как бы он не упал за борт; вот надсмотрщик на поле, вставший на колени и вытаскивающий занозу из голой ступни девушки-рабыни; вот слепой арфист, игравший для семьи египтянина и теперь наслаждающийся кушаньем.
Одна гробница, — Сенуфера, смотрителя царских садов, производит особое впечатление. Ее потолок не отшлифован, а оставлен шероховатым и разрисован зелеными листьями с фиолетовыми гроздьями винограда, и при мерцающем свете свечей создается фантастическая иллюзия пребывания в обширном винограднике, плоды которого созрели для сбора. Ив каждой гробнице, на дальней стене погребальной камеры изображены муж и жена, и их руки нежно обвивают талии друг друга.
Целый день под палящим солнцем мы карабкались по склонам крутых холмов, в которых вырублены гробницы, спускались по узким и пыльным проходам в кромешную тьму погребальных камер и к пяти часам вечера почувствовали, что совершенно выбились из сил и пора возвращаться в отель.
За обедом к нам подошел Гарри и предложил всем вместе собраться в баре. Мы с Уной, естественно, согласились, и через некоторое время вся компания как ни в чем не бывало попивала кофе и смеялась. Я танцевал по очереди со всеми тремя девушками. Сильвия была в отличном настроении, хотя ее веселье мне показалось несколько натянутым. Она постоянно подначивала меня насчет моего успеха у Уны, и мы много смеялись, скользя по полу площадки для танцев.
Именно это, я думаю, больше всего не понравилось Уне. К тому же танцевала она из рук вон плохо, а Сильвия, несмотря на свой рост, — божественно. И, когда оркестр вновь заиграл любимую мелодию Сильвии, она вновь предложила мне потанцевать.
Уна поспешно поднялась и угрюмо заявила, что устала и собирается спать. Элементарная вежливость не позволяла мне отказать Сильвии, и я пожелал Уне спокойной ночи и повел Сильвию в сторону оркестра.
После этого инцидента настроение Сильвии резко изменилось, и она раздосадованно заявила мне:
— Идиотка! Что, по ее мнению, я намерена сделать? Съесть вас? Она сама наверняка привыкла отбивать мужчин и считает, что это свойственно всем.
— Ну-ну! — рассмеялся я. Подождите немного. Хотя она по-европейски образованна, но часто мыслит совершенно примитивно, и, не будь вы столь хороши собой, она, я думаю, не ревновала бы.
— Благодарю за комплимент, но я не более привлекательна, чем три или четыре другие девушки, что находятся в этом зале. Если ваша маленькая египтяночка хочет встречаться с приличными людьми, ей следует научиться соответствующим образом вести себя.
— Со временем она научится, пожал я плечами, но, думаю, куда больше ее задело то, что она скверно танцует, тогда как ваше умение выше всяких похвал.
Сильвия немного оттаяла.
— Сейчас мне лучше отойти на задний план, чтобы вас не встречали сценами ревности всякий раз, когда вы пробираетесь к ней в спальню.
— Почему вы так считаете? — спросил я.
— Дорогой мой, разве это не очевидно? Что еще в ней могло привлечь вас? Послушайте-ка, я думаю, что вам очень повезло с Уной, поскольку она как будто рождена для одного-единственного занятия, и я не побоюсь утверждать, что только им она и живет. Но ее тупость и беспардонная ревность раздражают меня, ведь из-за них я лишаюсь прекрасного партнера для танцев. Арчи Лемминг тоже неплохо танцевал, но вы превзошли его.
— Лемминг? — удивленно повторил я.
— Да. Он участвовал в экспедиции отца прошлой зимой, и мы
танцевали почти каждый вечер.
До этого момента я и не подозревал, что Сильвия и Лемминг хорошо знакомы друг с другом, и я спросил ее, слышала ли она что-нибудь о нем после его возвращения в Египет.
Она покачала головой.
— Нет. Бедняга, наверное, сошел с ума, спутавшись с человеком типа О`Кива. Во всяком случае, вы, я надеюсь, займете его место на танцевальной площадке.
Уна и на этот раз устроила мне сцену ревности, и я не нашел лучшего способа успокоить ее, как терпеливо ждать окончания ее словоизлияний. Затем я помолчал еще минут пять, чтобы она немного остыла и прочел ей краткую, но убедительную лекцию на тему различия между танцами и любовью, как это понимается в западном мире, и поклялся, что ничуть не люблю Сильвию.
Она приняла мои заверения и вскоре вновь мило ворковала, но меня не покидало чувство, что «не все в порядке в Датском королевстве» — этим вечером, когда Уна уже ушла, мы решили отпраздновать Рождество в Луксоре и еще через пару дней отправиться на поиски сокровищ Камбиза. Как на это отреагирует Уна, я не осмеливался даже себе представить.
Окончание следует
Деннис Уитли, английский писатель | Перевел с английского А. Кузьменков | Рисунки В. Федорова
Чтение с продолжением: Сокровища царя Комбиза
Продолжение. Начало в №№2, 3, 4, 5/1995
Максимально оттягивая разговор с Уной, я мог бы даже избежать сцены, сообщив новость в самый последний момент и оставив ее плачущей на террасе отеля.
Но так поступать было бы некрасиво, и, к тому же, мне надо собрать вещи, а это она наверняка заметила бы. Поэтому я решил дать ей возможность высказать все, что она обо мне думала. Уна была буквально ошарашена, и мне пришлось дважды повторить свои слова, прежде чем их смысл дошел до нее. Но потом ее ярость не знала границ.
Она прекрасно понимала, почему Бельвили и я прибыли в Луксор, но по каким-то причинам предполагала, что наши приготовления к экспедиции окажутся более длительными, и она успеет отговорить меня от участия в ней. Видя, как рушатся ее надежды, она кипела от возмущения, что я ничего не говорил ей раньше.
Наконец ее силы иссякли, и она, плача, свернулась клубочком у меня в объятиях, всхлипывая так, словно ее сердце готово разорваться от горя. И только к трем часа ночи она осознала, что я непреклонен в намерении покинуть Луксор с Бельвилями, и начала проявлять первые признаки смирения.
Внезапно она напомнила мне, что мы собирались еще раз посетить Долину Царей, и кротко спросила, не хочу ли я лишить ее и этой поездки.
Экспедиция отправлялась из Луксора вечером и предстоял очень напряженный день, но у меня просто не хватило духу отказать Уне.
В десять утра мы встретились на террасе. Уна выглядела очень подавленной, и рядом с ней находился странного вида драгоман. Это немного удивило меня, потому что прежде мы никогда не пользовались услугами гидов.
— Это Саид, сказала она. Его рекомендовал швейцар отеля, когда узнал, что мы собираемся посетить сегодня малоизвестные гробницы, которые ни ты, ни я еще не видели.