Один молодой государственный чиновник, носящий такую же белую одежду, которая пред ставляет нечто вроде формы для правительственных служащих, но в свободное время переодевающийся в джинсы и футболку, признался мне, что большинство его друзей живет в Англии, где он сам в свое время учился, и что там он чувствует себя гораздо лучше, чем в некоторых соседних арабских странах — с их бестолковостью, жуликоватостью и грязью. И отдыхать он ездит на Сейшелы и Маврикий...
Так что религия — религией, традиции — традициями, но живут дубайцы общими интересами и увлечениями со всем западным миром. Удивительная цивилизация, созданная всего за три десятка лет на нефтяных дрожжах и здравом смысле. Поэтому и европейцы чувствуют себя в Дубае в своей тарелке, не боясь звучащего на фоне бушующих совсем рядом конфликтов словосочетания «Ближний Восток».
— Ну где будем обедать? — спросила австралийка Габриэла, менеджер по общественным связям гостиницы «Холидей Инн Краун Плаза». — Итальянский, иранский, японский ресторан? Любите японскую кухню?
— Да, это здорово...
— Ну, отлично. Идем в японский.
Глядя на миловидную, с раскосыми глазками официантку в кимоно, ставившую на стол подносики с суси, сусими и темпурой, я поинтересовался:
— А она — японка?
— Все они филиппинки, — Габриэла, слегка нагнувшись ко мне и наигранно делая вид, что разглашает великую тайну, перешла на полушепот. — Но chef — настоящий японец.
От обсуждения достоинств кухни Страны Восходящего Солнца разговор перешел на Японию в целом, и Габриэла вспомнила, как ездила в отпуск погостить к своему другу, работающему в небольшом городке неподалеку от Токио. Конечно, ей понравилось в Японии. Но незнание японцами английского! И Габриэла рассказывала, как она регулярно проезжала свою автобусную остановку, не имея возможности ни у кого спросить, где ей выходить.
А вот в Дубае она чувствует себя как дома. Да, летом жарковато и душно. Но осенью, зимой и весной тут отлично. Прекрасно гулять, джоггингом многие занимаются. И здесь масса развлечений — гольф- и яхтклубы, пляжи, постоянные выставки и ярмарки.
Может, именно поэтому европейских женщин, постоянно живущих в Дубае, несложно отличить от туристок — не только по более строгому костюму, но и по не особенно загоревшей — для южных широт — коже?
— И потом, у меня здесь масса друзей, — продолжала Габриэла. И я, наблюдая, как легко и по-приятельски общается эта молодая австралийка и с государственными чиновниками в диш-дашах — потомками гордых бедуинов, и с выходцами из Индостана и Филиппин, для которых некогда заброшенный утолок аравийской пустыни стал новой родиной, я не мог не верить ее словам.
По крайней мере, Гельмут Мекельбург, генеральный менеджер гостиницы «Роял Абджар Хотел», который уже шесть лет живет в Дубае, заметил:
— Здесь очень легко стать членом общества и завести друзей. Такой активной социальной жизни нет нигде. Ты только сюда приехал и вот случайно с кем-то познакомился в магазине. Тебя зовут в гости. Ты оставил свои карточки, и вот ты уже в гостевых списках нескольких семей, компаний, фирм. Я получаю по три-четыре приглашения на презентации, вечеринки, обеды ежедневно...
Единственное, похоже, что тяготит европейцев в Дубае — наличие всего одного выходного — он здесь в пятницу.
— Никогда не успеваю толком отдохнуть и отоспаться, — сокрушенно покачивая головой, пожаловалась швейцарка Фабьена Ролланден, коллега Габриэлы и Гельмута, из гостиницы «Хайатт Ридженси». И, обращаясь уже к нашему верному опекуну Сайду Аль-Джафлаху из департамента туризма, в шутку добавила:
— Может, сделаете еще один выходной?
Сон нужен в Дубае лишь для отдыха. А не для того, чтобы увидеть сказку. Она — из «Тысячи и одной ночи» — только образца двухтысячного года — существует там наяву.
Никита Кривцов / фото автора
Дубай
Земля людей: Семь песков
Хотя это название звучит не совсем обычно, но так жители Эмиратов называют небольшие картины, на которые наталкивается взгляд во всех сувенирных магазинчиках. Эти поделки просты в изготовлении: берется рамка, в нее вставляется стекло, за которое на полочки засыпается песок — песок со всей страны, отличающийся цветом в каждом из семи княжеств. Слои такого разноцветного пирога никогда не перемешиваются — они рядом, и они вместе, едины, как едины все эмираты. В этом я убедился, проехав от Абу-Даби до Фуджейры, вдоль Персидского залива до Индийского океана, достигнув подножия гор Ходжар и границы Омана.
Это имя Дубаю, нынешнему супермегаполису, дали когда-то бедуины. Легенда рассказывает, что обитавшее в пустыне Лива племя Бани-яс распалось. Часть его, Аль Бу Фаласа, ушла к Персидскому заливу, где наткнулась на лагуну, вдающуюся глубоко в побережье. Кочевники даже приняли ее сначала за реку, тем более, что по берегам копошилось множество саранчи. Это было спасением для племени: сразу заполучить столько готовой пищи! Да и пригнанный с собой скот можно было подкормить. (Саранча издавна считалась лакомством у некоторых народов, особенно жареные ножки, которыми хрустят, как семечками; в почете и пирожки с начинкой из саранчи.)
Есть и другая версия возникновения названия города, проще и более реалистическая. Дубай вырос из неказистой рыбацкой деревушки на полуострове Шиндага. Археологические раскопки подтверждают, что удобную природную бухту, расположенную на пересечении мировых торговых путей, использовали издавна и сюда заходили суда еще из древних государств Месопотамии.
Удивительно распорядилось время этой прекрасной бухтой, уготованной самой природой для встреч рыбаков и бедуинов, торговцев и пиратов, ловцов жемчуга и богатых заморских гостей. Сегодня дубайский порт, терминалы которого напичканы компьютерами и электроникой, принимает суда многих стран.
И старая, и новая жизнь Дубая хорошо видна в залах форта Аль-Фахиди, который сам является свидетелем и символом истории города. Построенный в 1787 году как береговая крепость на подступах к городу со стороны моря, он неоднократно менял свое предназначение: в нем размещалась резиденция правителя; затем — военный гарнизон; крепкие стены старенького форта служили и тюрьмой. И только отреставрированный и перестроенный в последние годы (есть даже подземные залы с диорамами и голографическими изображениями), он стал настоящим путеводителем по жизни эмирата. Пройдя по залам этого музея, я словно побывал на старых улицах Дубая, заглянул к портовым рабочим, таскающим на голых спинах мешки с рисом, увидел закрытую жизнь арабского дома, гонки на верблюдах и охоту с соколом...
Хотя не лучше ли прогуляться по улицам и базарам современных городских районов — Бур-Дубая и Дейры, расположенным по обеим сторонам залива? Причем с одного берега на другой можно переехать на маленькой лодочке, абра, настоящем водном такси, которые целыми днями снуют по заливу. С него можно снять панораму набережной, где высятся здания экономического центра, в зеркальных стенах которых отражаются старинные, сделанные из тикового дерева, доу, проплывающие по лагуне.
Эта панорама — визитная карточка Дубая. А еще открытки пестрят изображением белоснежного гольфклуба — воздушного здания на островке, крыша которого словно сплетена из парусов, куда съезжаются любители аристократической игры, чтобы порезвиться в зимнее время на превосходных зеленых кортах. В Дубае есть все для отдыха: песчаные пляжи, аквапарк, зоопарк, ипподром, где участвуют в бегах белые верблюды-дромадеры шейхов и резвые арабские скакуны, но меня все время тянуло свернуть в старые районы Дейры и Бастакии, где веяло совсем другой, таинственной жизнью арабского Востока...
В эти узкие улочки тебя заманивает гул арабского базара — сука, гул, который прорезают гортанные выкрики торговцев, расхваливающих свой «самый лучший в мире товар». А над домами время от времени проносится протяжный призыв муэдзина с ближайшей мечети, утверждающий, что «Аллах акбар!», и призывающий правоверных на молитву. Жаркое солнце с чистого неба высвечивает ажурные, «ветряные» башни-дома, издавна возводимые арабами, где для охлаждения, вместо несуществовавшего ранее кондиционера, служили прорези в стенах, втягивающие легкий морской бриз.