Условия и правила содержания узников в Тауэре окончательно установились к XV веку. Управление тюрьмой находилось в руках Констебля, человека, как и сами узники, благородного происхождения и высокого звания. При заточении в Тауэр имущество опальных конфисковывалось, и государственное казначейство из этих средств выдавало Констеблю деньги на их содержание. Так, на герцога отпускалось 5 фунтов в неделю, графа — 40 шиллингов, барона — 20, рыцаря — 10. Простолюдины не имели права «сидеть» в Тауэре, и если они порой попадали туда, то это вызывало протесты Констебля, вынужденного оплачивать их содержание за собственный счет. Сохранились письменные жалобы Констеблей о том, что такой-то не имеет права быть узником Тауэра и его следует перевести в другую тюрьму или отпустить.
Башня Мартина возведена при Генрихе III. В начале XVII века здесь содержался девятый граф нортемберлендский, «граф-колдун».
Башня Байворда начала строиться при Генрихе III. Она первой встречала неприятельский удар и потому была превращена в сдвоенный бастион.
Горку Легга начали строить еще при Эдуарде I, а закончили в 1683 году, при Карле II. По мысли короля, вдоль стен должно было располагаться 90 орудий. Башня названа по имени Джорджа Легга, лорда Дартмута, который был Констеблем Тауэра.
Медная горка впервые упоминается во времена Эдуарда I. В XVII веке здесь располагались медные пушки.
Колодезная башня построена Эдуардом I как «продолжение» Тауэра на юго-восток. Когда-то здесь находились две скважины с питьевой водой.
Колыбельная башня построена в 1348—1355 годах. Служила в качестве личного «речного подъезда» Эдуарду III. Лодки, покачиваясь на волнах, напоминали детские люльки — отсюда и название башни.
Башня Святого Томаса (Башня Предателей) начала возводиться при Эдуарде I, а закончена — при Генрихе III. В апрельскую ночь Святого Георгия 1240 года она рухнула в воду. Генрих снова возвел ее, однако ровно через год башня вновь низверглась в Темзу. Летопись повествует, что на месте трагедии некоему патеру было видение Святого Томаса Беккета, который ударил крестом по стенам и разрушил строение. На вопрос патера, зачем он это сделал, Беккет ответил, что это сооружение возведено во зло. Однако Генрих в третий раз возвел башню — теперь уже на века.
Ворота были построены Эдуардом I в качестве входа для узников в Тауэр со стороны Темзы. Здесь расположен специальный механизм, который доставлял воду в Белый Тауэр.
Колокольная башня — первая башня цилиндрической формы. Такая башня лучше отражала вражеские снаряды. Здесь томились Томас Мор, Джон Фишер, принцесса Елизавета, принц Монмут. Как Колокольная известна с 1532 года, хотя впервые колокол на ней появился 100 лет спустя. Колокол служил узникам сигналом к утреннему подъему и вечернему отбою.
Башня Бошэма названа по имени пребывавшего здесь в 1397 году Томаса Бошэма, графа Уорвика, обвиненного в государственной измене Ричардом II.
Башня Деверо построена Генрихом III. Роберт Деверо находился здесь две недели перед казнью.
Кремниевая башня построена Генрихом III. С 1669 до 1841 года здесь хранились королевские регалии. Долгое время служила местом пыток, орудия которых сегодня выставлены в башне в качестве экспонатов.
Кирпичная башня построена в середине XIII века Генрихом III. В этой башне отбывал свой первый «срок» сэр Уолтер Рэйли.
Башня правительственного клейма построена Генрихом III на остатках римской стены. Одна из комнат башни обставлена в духе «мрачных времен», когда ее занимал сэр Саймон Берли, наставник Ричарда II, скрываясь от крестьянского мятежа в 1381 году.
Соляная башня построена Генрихом III. В 1297—1299 годах здесь пребывал Джон Балиоль, шотландский король. Считается местом пребывания призраков.
Фонарная башня построена в 1220-х годах все тем же Генрихом III вместе с Уэйкфилдской башней. Названа так потому, что служила маяком для судов, прибывающих в Тауэр. Здесь располагались апартаменты короля Эдуарда III. Затем башня служила казематом.
Башня Уэйкфилд (Архивная башня) названа так в 1344 году по имени Уильяма Уэйкфилда, Королевского Писаря. Построена Генрихом III в 1222—1240 годах. Сюда король Эдуард IV заточил Генриха VI, который был убит ножом в башенной часовне в 1471-м году.
Кровавая башня изначально известна как Садовая, так как находилась на углу сада перед Домиком Королевы. Здесь в течение 13 лет жил Уолтер Рэйли.
Часовня Святого Петра «в оковах» — старейшая церковь Тауэра, место последнего покаяния множества узников. Здесь похоронены: Анна Болейн, Екатерина Говард, леди Джейн Грей и Томас Мор.
Домик королевы построен во времена Генриха VIII. Изначально назывался Домом Лейтенанта. Здесь перед казнью томились королевы Анна Болейн и Екатерина Говард. Здесь же «останавливался» Рудольф Гесс.
Дом констебля во времена Тюдоров и Стюартов с успехом использовался в качестве тюрьмы.
Казематы (расположены вдоль восточной стены и примыкают к Медной горке) были построены в XIX веке. Во время Первой мировой войны здесь содержались иностранные шпионы.
Вороний домик расположен на южной стороне внутреннего двора, рядом с лафетным складом. Резиденция Смотрителя Воронов. Сегодня в Тауэре восемь птиц (3 самки и 5 самцов): Ларри, Харди, Цедрик, Гвилум, Мунин, Хьюги, Один и Тор. Если верить легенде, то Карла II предостерегали, что когда Тауэр покинут вороны, английская монархия падет — и с тех пор Смотритель следит за тем, чтобы жилось птицам комфортно и сытно. Вороны не улетают хотя бы потому, что у них подрезаны крылья.
Алексей Шлыков
Архив: Однажды в Бреслау
Он никогда не говорил со мной о войне — возможно, не считал меня достаточно взрослым, но скорее всего в силу своей замкнутости. Все, что я знал о его фронтовой жизни (как, впрочем, о жизни вообще), я знал из рассказов других. Гораздо позже мне в руки попали письма, «личное дело» и дневник полковника Чичина.
Алексей Чичин был самого «революционного» происхождения: родился в 1905 году на воронежском хуторе в многодетной семье крестьянина-бедняка. Учился в церковно-приходской школе, батрачил, затем подался в Питер и нанялся к булочнику. Там он, впервые проявив хозяйскую сметку, стал удерживать от прибыли по пятачку (то есть начал действовать, как нарождающийся капиталист). И неизвестно, как бы поступил с ним булочник, если бы не грянувшая Октябрьская революция и не последующая разверстка в РККА. Чичина, как человека грамотного, призвали в элитное подразделение — 1-й Конвойный полк (служба в Кремле, почетный караул у Мавзолея), затем последовала школа ВЦИК и, наконец, Военная академия им. Фрунзе.
Когда он явился, Буденный сидел в саду и пил чай. «Ну что, тебя прямо сейчас расстрелять?» — спокойно спросил он, отвлекаясь от чаепития. «Товарищ маршал Советского Союза, — так же спокойно ответил Чичин, — мы понесли большой урон в живой силе и технике, но спасли знамя полка» (он сам же его и вынес). И, как профессиональный военный, начал объяснять маршалу, что массированный танковый удар голыми руками сдержать невозможно. Буденный мало смыслил в танковых ударах, но слова эти его убедили.
Другая серьезная «стычка с генералитетом» случилась у Чичина в январе 43-го — к тому времени он уже был полковником и занимал должность начальника оперотдела штаба 47-й армии, которой командовал генерал-полковник Леселидзе, друг Берия и любимец Сталина. Однажды в Армию приехал Каганович — как представитель Ставки Главкома. Леселидзе собрал старших и высших офицеров, развернул перед Кагановичем карту. «Этот населенный пункт наш?» — спросил Каганович, тыча в карту красным карандашом. «Так точно», — ответил Леселидзе. «А этот?» — «Так точно». — «А вот этот?» — «И этот также, Лазарь Моисеевич, уже доложено в Ставку». И тут встрял полковник Чичин: «Никак нет, товарищ генерал-полковник, этот пункт мы сдали». Пауза. Леселидзе побледнел, потом побагровел. «Ты что, полковник?!» — «Этот пункт нами сдан. Я на собственном брюхе облазил весь передний край». «Так возьмите его обратно», — брезгливо поморщился Каганович. «Его нельзя брать, — не унимался Чичин. — Он так укреплен, что мы понесем неоправданно большие потери». Вызвали конвой, с Чичина сорвали погоны и заперли в землянке. И лишь после того, как с передовой пришло подтверждение разведки, полковник был освобожден.