В 1926 году на поиски большого участка нетронутого леса с типичными для Центральной России флорой и фауной Наркомпросом была направлена специальная экспедиция под руководством смоленского зоолога Григория Граве. Место под заповедник неоднократно менялось, пока наконец в 1930 году исследователи не нашли подходящее к северу от Рижского тракта, неподалеку от станции Нелидово. Последний день 1931 года стал днем рождения Центральнолесного заповедника.
Никто тогда не мог предполагать, что новорожденному резервату придется еще дважды начинать все сначала. В 1941—1944 годах заповедник, как и весь край, был разорен оккупантами. А в 1951-м постарались уже свои: в стране в одночасье были ликвидированы 88 из 128 существовавших на тот момент заповедников, а общая площадь заповедных земель сократилась более чем в 11 раз. Одной из жертв этой безумной кампании стал и Центрально-лесной – его угодья были переданы окрестным лесхозам. Но за девять лет хозяйствования они смогли «освоить» только 600 гектаров – лес защитил себя сам. В 1960 году заповедник был восстановлен – правда, на заметно меньшей площади (21 тысяча гектаров вместо 31).
Что же представляет собой Центрально-лесной заповедник? Какие растения в нем превалируют и каковы его обитатели?
В заповеднике на южных склонах Валдая северная темнохвойная тайга удивительным образом смешалась с широколиственными деревьями европейских лесов – липой, кленом, вязом. В результате такого смешения хвойный лес подчинил себе широколиственные породы и они ушли во второй ярус, безоговорочно отдав командные высоты прежде всего ели. Но так было не всегда: извлеченная из торфяных болот древняя пыльца свидетельствует, что каких-нибудь три тысячи лет назад на этой территории преобладали широколиственные леса. Сегодня же – царят огромные ели, самая великолепная из которых так и звалась «царица-ель». Могучее дерево высотой 42 метра и толщиной ствола 140 см срубили в 1998 году. Гиганты, подобные ему, встречаются на водоразделах. Жизнестойкость этих деревьев и равновесие созданной ими экосистемы таковы, что за многие десятилетия наблюдений здесь ни разу не были отмечены вспышки численности вредителей.
Вместе с царственными елями сюда пришли растения северных лесов и болот: карликовая береза (в этом районе проходит южная граница ее распространения), морошка. И здесь же редко встречается дикая орхидея – венерин башмачок; трепещет плоскими прозрачными семенами лунник оживающий; прячутся от прямых солнечных лучей реликты доледниковых времен – необыкновенно изящный (и столь же ядовитый) кустарник волчье лыко и два вида редчайших папоротников. Если чем и бедна здешняя флора, так это сорняками и вообще видами, так или иначе связанными с человеком: они могут расти только там, где нарушены естественные сообщества растений. А таких мест в заповеднике почти нет.
Как и флора заповедника, его фауна выглядит чересчур «северной» для средней полосы России. Еще в 1920—1930 годах на этой территории встречались даже дикие северные олени и временами заходила росомаха. В последние десятилетия следов присутствия этих животных не отмечали, но и без них здешняя фауна состоит в основном из таежных видов. И главная роль в ней принадлежит, конечно, бурому медведю.
Если бы проводился конкурс на звание самого «медвежьего угла» Европы не в переносном, а в прямом смысле, у Центральнолесного заповедника вряд ли нашлись бы конкуренты. Плотность медвежьего населения здесь выше, чем в любом другом месте между Атлантикой и Уралом: примерно по одному зверю на тысячу гектаров. Такая плотность сложилась без всякой помощи со стороны человека и не создает косолапым особых проблем: даже в неурожайные на медвежьи корма годы в заповеднике не бывает шатунов. Видимо, еды всегда хватает для нормальной зимовки.
Тридцать с лишним лет назад сотрудник Центрально-лесного заповедника Валентин Пажетнов сделал удивительное открытие: оказывается, и в отсутствие матери медвежонок может вырасти полноценным зверем. Ни у кого не учась, он от природы знает все, что ему нужно для жизни: какие растения в какой сезон можно есть, как строить берлогу и т.д. А если принять меры, то можно избежать и превращения такого медвежонка в человеческого нахлебника – к чему медведь вообще-то очень склонен. Это открытие определило всю дальнейшую жизнь семьи Пажетновых: вот уже многие годы они занимаются реабилитацией и возвращением в природу осиротевших медвежат. Правда, эта работа сейчас ведется не в заповеднике, а в сотне километров к западу от него, на специально организованной биостанции «Чистый лес». По мысли Валентина Сергеевича, заповедный лес, где люди почти не бывают, не вполне подходит для того, чтобы воспитать в звере страх перед человеком, спасительный для них обоих. Проект финансируется Международным фондом защиты животных (IFAW), но все его участники – сотрудники Центральнолесного заповедника.
Не обойден вниманием науки и другой хозяин лесов – волк. Человек слишком долго и беспощадно преследовал серого хищника, и теперь даже в заповеднике, где охот не было уже много десятилетий, волки стараются не показываться людям на глаза. Впрочем, ведущий специалист-волчатник Владимир Бологов сумел наладить отношения с некоторыми волчьими семьями: волки позволяют ему находиться даже возле логова с волчатами. Случается, что его подросшие «крестники» и сами заглядывают к нему в зимовье.
Стороннему же человеку увидеть волка непросто, зато почти невозможно его не услышать. Волчий вой – сложная, многоголосая песня, выполняющая множество функций: она укрепляет стаю, помогает поддерживать отношения с соседями, может передавать конкретную информацию. Помимо всего прочего, это еще и прекрасная, мощная музыка, производящая особенно сильное впечатление среди первобытного леса. Клубы любителей волчьего пения существуют во многих странах Европы. Но поскольку в этих странах собственные волки либо чрезвычайно редки, либо отсутствуют вовсе, поклонникам приходится ехать поближе к талантам. Центрально-лесной заповедник регулярно принимает такие туристические группы – им тут есть что послушать.
В заповедном лесу живет много великолепных зверей: рысь, выдра, бобр, лось, кабан, лесная куница. В 30-е годы на волне моды на акклиматизацию люди завезли сюда енотовидную собаку. Вообще-то подобные попытки «улучшения и обогащения фауны» наделали немало вреда, но этот опыт оказался успешным: дальневосточные новоселы отлично вписались в сложную систему межвидовых связей. Впрочем, на самом деле это было не столько акклиматизацией, сколько репатриацией: как свидетельствует палеонтология, енотовидные собаки жили в европейской России еще совсем недавно, пока наступающий ледник не оттеснил их в Приморье.
Особое место среди четвероногих обитателей заповедника занимает европейская норка. Этот веселый и грациозный зверек, еще недавно обычный для всей Европы, в последние десятилетия быстро сокращает численность. Причин этого несколько, но основная – вытеснение завезенной в Старый Свет американской норкой, более крупной и активной. Уже сейчас европейская норка сохраняется лишь в отдельных очагах, и Центрально-лесной заповедник – один из них. Помимо природной популяции тут есть питомник европейской норки.
Список крупных птиц, гнездящихся в заповеднике или посещающих его, внушительный: сокол сапсан, скопа, змееяд, филин. Предмет особой гордости заповедника – стабильно гнездящиеся беркуты. Не меньшую редкость представляет гнездовье черных аистов. В отличие от своего широко известного белого брата черный аист живет в лесах, сторонится человека и всюду исключительно редок, хотя обитает от Западной Европы до Дальнего Востока. Много здесь и представителей куриных. Только глухариных токов насчитывают несколько десятков.
Эти богатства, наверное, не уместились бы на скромной территории заповедника, почти не увеличившейся с 1960 года. Но сегодня помимо 24,4 тыс. га заповедной территории в хозяйстве состоят 46 тыс. га охранной зоны. Биологическое богатство и разнообразие этой части не ниже, чем у заповедного ядра, но вот режим охраны другой, примерно соответствующий режиму национального парка. Здесь существуют постоянные поселения, сюда можно приехать и постороннему. Запрещены лишь наиболее разрушительные виды хозяйственной деятельности: строительство промышленных предприятий, прокладка дорог и трубопроводов, разведка и добыча полезных ископаемых. Охранная зона позволяет заповеднику, «не поступаясь принципами», не только проводить полевые практики для студентов, но и принимать, и водить на экскурсии гостей-туристов, приехавших увидеть своими глазами настоящий среднерусский лес.