Есть и купальня Афродиты, неподалеку от места ее рождения, — зеленеющий грот и прозрачный родник. А в горах Троодоса, на склонах самой высокой на Кипре горе Олимп, безутешная Афродита разыскивала когда-то труп своего возлюбленного Адониса, погибшего в схвати с кабаном.
Так рассказывают приезжим гостям сегодняшние жители Кипра, не упоминая, что это легенда... А сама Афродита, к которой я так, долго шла, стояла в одном из залов археологического музея Пафоса. У нее не было головы и частично рук и ног (сколько веков ее носило море!), но мраморное тело было по-прежнему прекрасно. Богиня любви и красота вернулась в свой Пафос.
Лидия Чешкова
Земля людей: Добрый, мирный народ хопи
Слова, употребленные в заглавии, — самоназвание народа хопи. Так звучит в переводе с их языка само имя «хопи». Народ этот небольшой — наверное, чуть меньше десяти тысяч и в своей истории ни на кого не нападал. Говоря «история», я не имею в виду ту писаную, которая, в сущности, начинается с первой встречи индейцев с белыми: хопи свою историю помня со времен допотопных. Как вы убедитесь довольно скоро, это следует понимать дословно — «до Потопа», а также «до Оледенения» и даже «до Великого Огня».
Возможность попасть в землю хопи — в их резервацию в северной Аризоне — появилась у меня в марте прошлого года, когда я приехал в город Солт-Лейк-Сити, где знакомился с жизнью мормонов, потомков пионеров штата Юта. Аризона — соседний штат, граничащий с Ютой с юга. А резервация индейцев-навахо, со всех сторон окружающая землю хопи, северной своей частью заходит в южную Юту. Езды-то всего ничего: два дня.
На карте написано «Нация хопи». Это может быть не сразу понятно, поскольку для нас слово «нация» — примерно равно понятию «национальная принадлежность». Индейцы же — это относится не только к хопи — вкладывают в него другой смысл: «государственное образование».
Именно «образование», потому что государств у индейцев нет, а слово «резервация» они не любят. Вообще-то резервация — это не совсем то подобие концлагеря, как мы себе некогда представляли. Любой индеец может покинуть ее, когда захочет, поселиться, где хочет, и стать полноправным гражданином США — со всеми правами и обязанностями.
Но эти обязанности да и сама жизнь среди белых не позволили бы ему придерживаться традиционного образа жизни, завещанного предками; он утратил бы свою принадлежность к народу, корни которого уходят в землю Америки.
Он превратился бы в одного из американцев-тако-го-то-происхождения — как все вокруг. И не более. (Кстати, таких индейцев тоже немало.) Живя же в месте, отведенном его племени, не участвуя в выборах, не служа в армии, не имея многих прав, он сохраняет свой язык, свою веру, свои обычаи. Палка, как говорится, о двух концах.
У нации свои отношения с другой нацией — Соединенными Штатами Америки. Почти дипломатические, договорные. Каждую индейскую нацию возглавляет Совет вождей. Сказать правду, мирных хопи почти не осталось бы: воинственное племя навахо, пришедшее с севера, чуть не отняло у хопи и последний клочок земли, не останови их правительство Штатов.
И ныне «Нация навахо» окружает маленькую «Нацию хопи» со всех сторон в штате Аризона. Считается, что хопи — около 10 тысяч. Этнографы относят их к группе индейских народов пуэбло, что по-испански значит «живущие в поселениях из глины»: это племена зуни, тано, керес. Они даже говорят на несхожих языках, но их роднит образ жизни, занятие земледелием, схожие религиозные представления. И везде, где живут или жили пуэбло, осталось на скалах изображение странного существа — то ли муравья, то ли горбуна, играющего на длинной дудочке... Его зовут «кокопелли».
У меня оставалось дел дня на два в столице Юты и, завершая их, я уже начал готовиться к броску на Юг. Вечером мне позвонил Виктор Привальский, старинный мой университетский друг, физик и математик, последние пять лет работающий в университете городка Логан — в ближнем подсолтлейкситье. Профессор был удручен:
— Вес срывается, — выпалил он, — хопи не хотят тебя видеть. Они мне звонили. Физик и математик с отеческой заботливостью помогал мне в осуществлении моих намерений. Он знал, что импровизацию здесь не любят, предпочитая все готовить заранее, продуманно и тщательно. Он связал меня с мормонами, он же и дал факс в Совет Вождей Нации хопи.
Настало время весенних обрядов, и очень не хотелось, чтобы нас с этих обрядов вывели, как мальчишек-безбилетников из кино. Незамеченными мы бы не остались; не сообщи он вождям, это сделала бы хозяйка мотеля в резервации: в маленьком народе все друг друга знают.
— То есть? — удивился я. — Клянус тебе, ничего плохого я народу хопи не сделал. Ну, писал разок... по источникам.
— Да не против тебя лично. Против всей прессы. Она мне так и сказала: «Маленький, безобидный народ хопи устал от информационной эксплуатации». Женщина из общественного совета по культуре хопи сказала. Пуст сказала, пришлет подробный план, а мы передадим его вождю по пропаганде, или по оргработе, я точно не помню, но сильно на это смахивает. Я говорю: «А когда ответите?», а она отвечает, мол, когда нужно, тогда и ответим. Но если даже вождь позволит, то запрещено входить в дома, докучать людям вопросами... Что делать? Не успел он договорить, как я понял, что мое положение беспроигрышно.
—Едем, — сказал я твердо. — Пустят — хорошо, не пустят — тоже хорошо, задержит племенная полиция и посадит в кутузку — еще лучше. В любом случае — это жизнь хопи в современном мире, такой же предмет изучения, как и обряды, — но тут же поправился, — однако обряды все-таки лучше.
— Н-да? — недоверчиво переспросил профессор. — Едем? — И, как бы убедив себя сам, закончил уверенно: — Едем! К вечеру следующего дня сомнения развеялись. Виктор посоветовался со знающими людьми в университете, и те заверили его, что запрет не имеет никакой силы: совет по культуре — организация общественная, в нем нерегулярно собирается местная интеллигенция.
Кто-то из ее представителей разгневался, но, выпустив по телефону гнев, как пар, тут же об этом и забыл. Наверное, сама звонившая. На всякий случай, сказали знающие люди, не ищите в резервации общественного совета, остальным на это начихать.
Знакомые там есть? Знакомые были. Мой друг год назад побывал в краю хопи, очень увлекся их деревянной скульптурой и работами из серебра и даже встретил Рождество в доме одного белого учителя. Тот несколько лет живет среди хопи, как хопи и в таком же доме. Он, наверное, поможет.
Ранним утром 13 марта мы тронулись в неблизкий путь. Только доехать до Испанской развилки, свернуть, дальше просто — к вечеру будем в Моаве, там и переночуем. Библейское название говорило, что Моав — город белых, основанный и населенный первопроходцами Юты, трудолюбивыми мормонами.
От Моава по шоссе № 191 к Блэндингу, к югу от Блэндинга — поворот на запад на хайвэй 95, потом на юг на 261. Через Долину Богов по 163-му к востоку, затем на юг и по 191-му к Мексиканским Водам, потом на Чинле, там на юг до 3-го и по нему — на восток к Кимз-Кэ-ньону. Там культурный и торговый центр хопи, там же и заказанный мотель.
В редких населенных пунктах все чаще стали встречаться лавки с индейским товаром: «Индейская ювелирная работа и керамика». «Ювелирные изделия, керамика и камина», «Качина, керамика и ковры». Потом лавки стали попадаться и без населенных пунктов — стрелками-указателями на шоссе. Мы приближались к стране навахо, а люди этого племени — признанные серебряных дел мастера.
Качина же — деревянные куклы хопи, изображающие людей в масках (никогда — с открытым лицом!), в шкурах, с понятными и непонятными предметами в руках. У хопи это предмет ритуальный, но теперь, когда они стали популярными, за их изготовление взялись предприимчивые навахо.
Проехать мимо лавок не было никакой возможности: остановились вы заправить машину или выпить кофе, хозяин, приняв ваш заказ, тут же задает вопрос: