За год — а именно столько продолжался их путь на Дальний Восток — они преодолели 12 000 километров, в том числе 8600 своим ходом. Такого длительного перехода на лошадях, чистопородных тяжеловозах, никто еще за всю историю человечества не делал. Тем более, что семь месяцев кряду пришлось идти в суровую сибирскую зиму, когда морозы не редко доходили до 40 градусов.
— Как вспомню, с каким трудом приходилось поднимав себя каждое утро, — говорил Плонин, — и запрягать коней в окаменевшую упряжь, так и сейчас еще в дрожь бросает. Ведь за все 219 ходовых дней — остальное время ушло на простои — у нас было всего 9 ночевок в стационарных условиях. Все другие — в поле, в лесу. И записи делал в кибитке.
«Я у костра. Хочется спать. От хронического недосыпании в глаза словно песку насыпали. Но как заснешь, в голову лезут разнообразные мысли. Вот ведь умудрились выехать без косы. И траву для дымокуров (а без них в тайге не отдохнешь и часа) приходилось резать ножом. Хорошо вчера в деревне Мокроносово местный конюх Николай Михайлович подарил нам свою косу. Что бы мы делали без таких людей!»
Еще до старта экспедиции коневоды Гаврилово-Посада в один голос отговаривали ивановцев отказаться от владимирских тяжеловозов. На них, мол, вы не дойдете и до Нижнего Новгорода. Возьмите лучше простых крестьянских лошадок, Они намного благополучнее перенесут длительный переход.
Увы, других лошадей в Ивановской области не нашлось. Зато именитые тяжеловозы заставили взглянуть на себя иначе. Они опрокинули бытовавшие представления о своей непригодности к дальним дорогам. Именно поэтому, благодаря воле и настойчивости участников экспедиции, данный переход был занесен в Книгу рекордов Гиннесса.
«Около 9 часов вечера встали на ночлег у околицы одной из деревень. На счастье, встретили главу сельской администрации. Едва представился, тут же попросил наши паспорта. И пока изучал их, нам невольно подумалось: как изменилась Россия! Бывало, сначала накормят путника, напоят, а уж затем поинтересуются, кто такой и куда путь держит? Жаль...»
Но все же самое трудное в восточном этапе конной кругосветки было связано не с лошадьми и не с суровыми сибирскими морозами. Куда сложнее оказалась проблема взаимоотношений между путешественниками. Проще говоря, их психологическая совместимость. Напарником Плонина на этом этапе был, как уже говорилось, Николай Шабуров. Несмотря на то, что Петр и Николай сызмальства слыли закадычными друзьями и работали в одной геологической партии, длительная совместная жизнь в кочевых условиях выявила между ними немало острых противоречий. Именно потому во втором этапе Шабуров не принял участия. А вот Николай Давидовский, с нескрываемой завистью следивший за первым этапом конной экспедиции своих земляков, сразу же согласился стать компаньоном Петра в новом походе, теперь уже на Запад.
Начинать пришлось опять сызнова: формировать команду, приобретать лошадей, строить кибитку, искать спонсоров. Ведь прежних тяжеловозов Почту и Лангусту и весь дорожный инвентарь ивановским путешественникам пришлось подарить конно-спортивному клубу Южно-Сахалинска. Не повезешь же все это хозяйство назад! А идти вперед тоже не было возможности: требовались визы на въезд в другие страны, которые можно получить только в Москве. Да и финансовое и морально-физическое состояние экипажа нуждалось в подкреплении.
На подготовку ушло несколько месяцев. Кроме Петра Плонина и Николая Давидовского, в экипаж вошли еще двое добровольцев — инженер Водоканала Евгений Летков, взявший на себя ответственность за техническое обеспечение экспедиции, и довольно сносно владевший английским языком Андрей Герасимов, на тот момент безработный. С учетом первого опыта изготовили новую кибитку. На сей раз ее смастерили умельцы Ивановского авиаотряда, поставив на колеса от самолета АН-2.
Получилось что-то вроде дорожного авиашарабана. Опять с помощью того же Лаптева разослали запросы в МИД России, а затем в посольства тех государств, через которые должен был пролегать новый маршрут.
И вот тут произошла первая серьезная осечка. Практически все государства изъявили готовность открыть визу, но при одном условии: нужно было подтвердить финансовое обеспечение экспедиции к расчета не менее 50 долларов на человека в день.
Понятно, что у ивановцев не было и рублевой гарантии, не говоря уже о валютной. Это было время инфляционного обвал в России, и любые накопления ментально обесценивались. Так что же — откладывать задуманное?
Решили начинать продвижение к цели с тем скудным запасом, который удалось собрать как первую спонсорскую помощь предприятй. Прежде всего — того же «Кумира». А дальше действовать по обстановки. Кстати, генеральный директор этой фирмы Николай Лобаев на протяжении всего многотрудного этапа конной кругосветки в меру возможностей поддерживал ее участников и неизменно верил в их успех. Но, увы этих средств хватало лишь на очередную сотню километров. А их впереди, были тысячи и тысячи.
Стартовав 5 мая 1994 года от того же городского собора, ивановская экспедиция взяла курс к столице России, а затем на Запад.
— Едва мы сдвинулись с места, как пошел сильный ливень, — вспоминает Петр Плонин. — Кому как, а мне хотелось верить, что это хорошая примета. Мол, двигаемся вперед по чистой дороге.
И верно: поначалу участникам кругосветки сопутствовала удача. Во всяком случае, западную часть России и Белоруссию прошли без особых осложнений. Больше того, в Орше, где останавливались на первый длительный привал, ивановцы познакомились с бригадиром коневодов Михаилом Низовцом. Тот загорелся идеей — обойти мир на лошадях — и через несколько дней догнал основную экспедицию на собственной маленькой кибитке. Теперь шли усиленным составом, что давало возможность при необходимости маневрировать грузом и облегчать участь четвероногих тружеников.
Увы, романтического запала белорусского коллеги хватило ненадолго. В Бельгии он познакомился с девушкой по имени Сюзанна, которой суждено было стать его женой. В скором времени Низовец попросил у основного экипажа разрешении отбыть. Его, разумеется, отпустили.
Предстояло пройти Польшу, Германию, Францию, Люксембург, и везде отважных и в чем-то действительно авантюрных ивановцев неизменно ждали два сакраментальных вопроса: «Как получить визу на проезд по стране?» и «Где найти средства на содержание лошадей и собственное пропитание?»
Забегая вперед, скажем: это были лишь цветики. Впереди ивановцев ждали куда более серьезные испытания. Чего стоят, например, ночевки среди бомжей и постоянные поборы «лошадям на овес». А в респектабельном Нью-Йорке они и вовсе вынуждены были питаться кошачьим кормом, который можно было достать бесплатно, и припасенными заранее сухарями, Что поделаешь, деньги даже в очень преуспевающих странах с неба не падают.
Не случайно из пятерых ивановцев, отважившихся на конную кругосветку, до финиша дошли лишь двое. Один, как уже говорилось, сошел с дистанции после российских невзгод. Еще двое разуверились в мероприятии, когда кибитка уперлась колесами в Атлантику на бельгийском берегу. Ну а попутчиков типа Михаила Низовца было несколько, в том числе и в Америке. Только духу у них хватало ненадолго.
Не выдерживали и лошади. Если первая пара владимирских тяжеловозов дотянула аж до Южно-Сахалинска, то на следующей четверке гнедых удалось дойти без осложнений лишь до Парижа. Дальнейшую часть — до Атлантики — шли уже на трех конях. Кобыла по кличке Хрупкая пала от разрыва сердца.
Первое, что бросилось в глаза участникам конной кругосветки, едва они пересекли рубеж российской границы, это порядок во всем.
Если сельские дороги России в пору уборочной страды были сплошь усыпаны зерном, а поля неубранным картофелем (в одном квадратном дециметре Плонин как-то насчитал, интереса ради, 120 зерен, а подобранной картошкой путешественники питались сами и кормили лошадей), то на германских, бельгийских, французских и иже с ними проселочных трактах в тот же страдный период было абсолютно чисто.
«Эта неделя могла быть плодотворной, а она проходит в томительном ожидании спонсорских средств. Но, может, так и нужно — застрять в Париже и чего-то ждать? Иначе не было бы в нашей жизни этих розовых дней, когда мы гуляли по предновогодней столице Франции и наслаждались ее красотами. Когда за чашкой кофе сидели в маленьком ресторанчике, где любили бывать столпы парижской и мировой культуры. Когда вечером, на площади перед Лувром, на наши головы падал тихий снег, и мы чувствовали себя совсем как на Красной площади в Москве. Когда после заходили погреться в госпиталь, в котором, как оказалось, лечился президент Франции Миттеран...»