Выбрать главу

Но все оказалось не так просто.

Прогулки по минному полю

Одно дело – Вьентьян, Вангвианг, Луангпрабанг – признанные центры туризма. И совсем другое, будто из другой страны взятое, – Виангсай, колыбель лаосской революции, затерявшаяся на северо-востоке, в провинции Хуапхан. Или же провинция Сиангкхуанг с ее печальной славой территории, подвергшейся самым массированным бомбардировкам ХХ века.

…Изрядно помотав взятую напрокат машину по горам, выезжаем на холмистую равнину и попадаем в так называемую Старую освобожденную зону, представляющую собой собственно Сиангкхуанг с его главным городом Пхонсаваном. Леса кончились, уступив место засушливой степи, стало заметно холоднее, а по обочинам появились кедры, что в Юго-Восточной Азии является верным признаком километровой отметки над уровнем моря (ниже 700 м они уже вянут от жары).

Городов вокруг не встречается, хотя на карте они есть: например, Суй, примерно в получасе езды до Пхонсавана. На самом деле это, конечно, не город, речь идет о маленькой деревеньке, которая совсем не была бы примечательна, если бы не американский аэродром сорокалетней давности. Почему-то оккупанты присоединяли к своим военным объектам кодовое название Lima. В Суе, например, появилось тогда Lima-site 39. Лаосцы так и говорят – «Лимасай»… Шоссе пересекает старую взлетно-посадочную полосу как раз посередине, рядом с огромной воронкой, которая тоже осталась от янки. После того как их аэродром был занят Народно-освободительной армией, американцы принялись его ожесточенно бомбить.

Обычно в самом центре подобных воронок есть небольшая яма, где крестьяне разыскивают корпус взрывателя, чтобы сдать его потом в металлолом. Но в данной яме среди нехитрых игрушек обнаружился-таки целый неразорвавшийся снаряд. Как же местные его проглядели? И что теперь делать?

Слава богу, наш проводник Тянтхон, как уроженец Сиангкхуанга, знает ответ на этот вопрос. Он направляется к домам и спокойно разъясняет их обитателям: их чад может в любой момент разорвать на куски. Надо вызывать саперов.

Увы, несмотря на постоянные сообщения о взрывах, многие в деревнях игнорируют опасность. С другой стороны, саперы загружены под завязку, а неразорвавшихся боеприпасов так много, что к ним уже давно привыкли. Взобравшись на близлежащий холм, мы, кстати, заметили еще несколько воронок, а на краю одной из них – два целехоньких, как сейчас с конвейера, минометных снаряда. «Как они сюда-то попали?!» – спрашиваем. Лаосцы озадачены: «Наверное, кто-нибудь нашел у себя в огороде, вот и положил. Ведь где-то надо положить…»

«Это еще что. Если хотите увидеть целый арсенал старых боеприпасов, – предложил Тянтхон, – остановимся в соседней деревне. Там к делу подошли организованно и годами складывали их в специальную яму». (Она действительно обнаружилась в указанном месте, причем засыпали ее, очевидно, не очень тщательно: из-под взрыхленной почвы со всех сторон орудия смерти высовывали свои зловещие «хвосты».) «Раньше все вообще лежало на поверхности. А это так – временная мера, до прихода специалистов». На краю ямы в кусте застряла большая мина. Видимо, кто-то пытался ее разобрать: провода торчат во все стороны… Право же, мы, люди послевоенного поколения, нечасто физически ощущаем, что значит – ходить по минному полю. Очень непривычное чувство.

Остался только Будда

Обычно названия провинций и их столиц здесь совпадают, это древняя традиция. В Таиланде у нее вообще нет исключений, в Лаосе их два: главный город Хуапхана называется Самныа, а центр Сиангкхуанга, как уже было сказано, – Пхонсаван. В последнем случае этому есть простое объяснение: новое местопребывание административной власти основано только тридцать лет назад. То есть после войны.

А раньше «…был и Сиангкхуанг», – охотно разъясняли нам лаосцы. «Но его полностью разрушили, напрочь. Только маленькое уездное селение потом удалось отстроить». Но и оно – в знак скорби – не сохранило изначального имени. «Теперь мы зовем его Мыангкхам. Ведь старого города больше нет. Остался только Будда». «Это сделали коммунисты?» – на всякий случай уточнили мы. «Нет, наоборот. Американцы».

Каменный Будда, единственный из «жителей» города Сиангкхуанг, переживший войну, сидит в своей излюбленной позе там, где когда-то стоял целый храм с низкой крышей – в северном стиле, характерном для Луангпрабанга и других ранних лаосских и тайских городов. От него не осталось следа, да и сама статуя сильно повреждена. Осколок снаряда глубокой раной прорезал глаз. Но улыбка осталась. И вот уже сорок лет новой, послевоенной жизни достигший нирваны индийский принц одинаково доброжелательно взирает и на то, как разрушают, и на то, как собирают камни, – причем оба эти процесса протекают параллельно и как бы сами собой.

Впрочем, справедливости ради отмечу, что не все в побуддистски невозмутимом Лаосе делается по первому желанию, как и когда вздумается. Есть предел и лаосскому фатализму. Однажды поиски следов войны привели нас на свалку лома недалеко от Пхонсавана. Военный металл составляет изрядную часть ее запасов. «Скоро все это пойдет на переплавку», – оптимистически заверяли наши сопровождающие, но вопрос о том, можно ли зайти внутрь и поснимать, явно смутил их. В Лаосе, как и в Таиланде, считается крайне невежливым отказать кому-либо в просьбе. То есть «отказать» вообще нельзя. На любой вопрос «можно ли?» всегда звучит «да». Но за ним следуют разнообразные объяснения и дополнения, из которых вытекает, что, в общем-то, «нет». Так и в нашем случае: «Это небезопасно… Там могут быть опасные снаряды…» – робко поясняют лаосцы.

Сначала мы решили, что им просто надоело шататься со странными русскими среди полуржавых железок, не представляющих никакого интереса. Но позже, пройдя немного вдоль изгороди, нашли один предмет. Он лежал совсем близко к сетке, немного прогнув ее. Ржавый комок железа размером с детский кулачок можно было взять в руки. Но вряд ли кому захотелось бы это сделать. Перед нами была бомбочка, «бомби», как называют ее и лаосцы, и американцы. Начиненная сотнями шариков или игл (таково содержимое печально известных кассетных бомб), она с гарантией убивает все вокруг себя на расстоянии 10—12 м. В воздухе удивительное изобретение раскрывается и 200—700 шариков разлетаются жутким фейерверком. Очевидно, саперы еще не успели поработать с этим металлоломом. И наши друзья-лаосцы об этом не забывают. Остерегаются.

«За победу над Америкой»

Самое удивительное, что, если встать на американскую позицию, никакой войны вообще не было. США вели боевые действия только против Демократической Республики Вьетнам. А Таиланд и Лаос (королевский) были их союзниками.

Но с самого начала на севере и востоке монархии образовалась зона, неподконтрольная вьентьянскому правительству, – теперь официальный лексикон именует ее «освобожденной». По этой лесистой «глухомани» двигались караваны с оружием для коммунистов, уже вторгшихся в Южный Вьетнам. Идея заключалась в следующем: как легко увидеть на карте, эта приморская страна представляет собой узкую полосу суши, зажатую между берегом и Лаосом. Если бы последователи «дедушки Хо» осуществляли переброски, не выходя за свои границы, американская авиация легко отслеживала бы их и уничтожала с воздуха. В Лаосе же с севера на юг тянется невысокая гряда, покрытая джунглями. Этим географическим обстоятельством вьетнамцы и пользовались. Система дорог, дорожек и просто направлений, расчищенных в дружественной им «загранице», получила собирательное название Тропы Хо Ши Мина. Даже массированные налеты ни разу не смогли прервать движение по ней.

В 1971 году войска проамериканского Сайгона и их заокеанские друзья решились на массированную наземную операцию «Ламшон-719» с целью перерезать и захватить Тропу, но дело закончилось крайне неудачно. Только у одних американцев вышли из строя 108 самолетов и 618 вертолетов.

Войска ДРВ, как известно, выиграли ту войну. Около 50 тысяч американцев напрасно погибли за Южный Вьетнам – 30 апреля 1975 года Сайгон пал и страна воссоединилась под властью коммунистов. Таким образом, оставляя в стороне политические и идеологические подробности, она опередила в ХХ веке всех нуждавшихся в воссоединении – Германию, Йемен, Корею…