Если, присев случайным гостем на скамейку на римской площади, специально выискивать примеры того, что стереотипы верны, их можно, разумеется, найти – вон, две женщины, встретившись на улице, всплескивают то и дело руками, громко хохочут, любуются друг другом, потом повторяют все эти мизансцены, словно специально работают на публику, еще раз – чем не театр? – но если искать характерное для большинства римлян, то можно убедиться, что они в чем-то очень похожи на москвичей, впрочем, жители всех столиц и прочих больших городов имеют нечто общее в своем облике и поведении – смотрят на тебя приветливо и благожелательно, но как-то мимо, вскользь, ну точно, как мы на «приезжих», – устаешь ведь от их обилия на улицах, понятное дело. Но стоит заговорить с человеком, благожелательность из чисто внешней превращается во вполне искреннюю, и это чувствуешь. Римляне, как и москвичи, всегда готовы дать добрый практический совет: «Синьора, сумку лучше снимите с плеча, возьмите в руки и держите крепко. Очень крепко!», «Вы русская… О! Послушайте, верните своего Горбачева в правительство, он такой симпатичный парень!» «Как, вы еще не были на пьяцца ди Спанья? Обязательно сходите, добраться туда очень просто: три квартала прямо, потом направо и по длинному тоннелю, потом пройдете еще немного и как раз туда попадете. До свидания». Последние два слова вполне могут быть произнесены по-русски, во всяком случае, мне приходилось их слышать, из чего позволю себе сделать вывод, что каждый римлянин немного полиглот. Понимаю, что это до некоторой степени натяжка, может быть, только мне так повезло, но ручаюсь: если вы знаете хотя бы один иностранный язык даже в самом скромном объеме, в Риме вы сможете объясниться на элементарные темы совершенно спокойно.
Осмелев, я уже завязывала беседы, состоящие из нескольких фраз с барменами и уличными художниками, продавцами сувениров и молодыми мамами, гуляющими с детьми. При этом применяла заранеее обдуманную тактику: запомнив самые употребительные фразы из разговорника, варьировала их составные части так, чтобы, задавая свои вопросы, получать на них, по возможности, односложные ответы. Надо сказать, этот мой прием срабатывал не всегда, все-таки итальянцы – это вам не финны, иногда меня ставили в тупик их словесные фейерверки, но тут помогало умение слушать, и по каким-то ключевым словам смысл фразы в целом становился понятен. Конечно, все беседы так или иначе касались достопримечательностей Рима. И очень часто при этом на все лады склонялось слово «элегантный» – элегантная площадь, элегантный собор, элегантная улица, словом, с третьего раза я уже твердо усвоила, что Рим – город элегантный, кроме того, что древний, прекрасный, знаменитый и прочая и прочая. Однако что-то мешало мне согласиться с этим на все сто процентов. Ну, ладно, подумала я, церковь Сант-Аньезе с ее вогнутым фасадом, плавно следующим за линией овала площади, собор Сан-Джованни с его торжественной, монументальной, но в тоже время изящной и легкой колоннадой, дворцы, дома в аристократической части города можно назвать элегантными, но Колизей или Форум вряд ли: здесь более органичны эпитеты другого понятийного порядка. Все стало понятно, когда я вспомнила, что все мои собеседники, как один, имели в виду исключительно Рим эпохи барокко – все эти купола, фронтоны с обилием декоративных деталей и аллегорических скульптур, колонны, фонтаны, террасы и лестницы. Говорит ли это о том, что Рим античный, раннехристианский или средневековый для них, сегодняшних жителей Вечного города, значит меньше, чем Рим барокко?.. Нет, скорее всего, дело тут вовсе не в значимости: античными памятниками можно гордиться, но только то, среди чего живешь, те места, с которыми связаны какие-то принадлежащие только одному тебе воспоминания, – любить по-настоящему, сердцем. Великий Бернини и другие знаменитые римские архитекторы барокко были очень мудры – они создавали не просто отдельные здания, а ансамбли улиц и площадей, строили город для жизни, лишенной монотонности и скуки, и построили всего столько, что сегодняшний Рим – это, главным образом, и есть те здания, что были возведены в XVII – XVIII веках, тогда же перестраивались и многие древние базилики раннехристианского периода, становясь величественными соборами.
Чтобы стал несколько понятнее дух этого времени, надо вспомнить о той, кто его наилучшим образом воплощала самим своим существом, одной из самых известных римлянок XVII века Кристине-Августе, королеве шведской, отказавшейся от престола, даже сменившей протестантскую религию на католическую, чтобы жить так, как ей нравится, и там, где она сама предпочитала. Это была женщина умная от природы, кроме того, прекрасно образованная, знавшая семь языков и владевшая лучшей библиотекой своего времени, эмоциональная и увлекающаяся, сам папа робел перед ней, римские аристократы считали за честь принимать ее у себя и, зная ее любовь к праздникам, устраивали их, соревнуясь друг с другом в изобретательности по части всяческих представлений, розыгрышей и развлечений. «Мое времяпрепровождение, – откровенно говорила Кристина-Августа, – состоит в том, чтобы хорошо есть и хорошо спать, немного заниматься, приятно беседовать, смеяться, смотреть итальянские, французские и испанские комедии и вообще жить в свое удовольствие».