– А чего мне бояться? У нас в Виджевано всякий знает, что я самый правдивый парень, – не смущаясь ответил Луиджи.
– Да-да, тебе всегда попадается самая большая рыба, самые красивые девушки сходят от тебя с ума и скоро на тебя свалится большое наследство.
– Ну-ка, давай, давай повтори все это тут, перед русской синьорой.
– Ну ладно. Признаю, что мы с тобой оба – самые правдивые парни в Виджевано. Ты лучше расскажи русской синьоре, как это ты выиграл в шахматы у Карпова, ей будет интересно послушать.
Русская синьора, признаться откровенно, с детства обожала вралей и хвастунов – лучших украшателей серых будней, а потому, пользуясь уже апробированным методом – соединив кусочки заученных выражений, произнесла на доступном ей итальянском примерно следующее:
– Уважаемые синьоры! Я вижу, вы оба – очень правдивые люди. Поэтому позвольте запечатлеть вас на память.
Как ни удивительно, меня поняли. И руки в Уста правды Луиджи и Антонио засунули одновременно. Пережив столь волнующее испытание, мои новые знакомые решительно объявили, что им необходимо срочно восстановить душевное равновесие, и пригласили русскую синьору в ближайший бар, но мне хотелось еще побродить по Риму. Расстались со взаимными пожеланиями доброго здоровья и общества веселых людей.
А где в Риме можно быстро найти общество веселых людей? Ну конечно же, вернее всего у фонтана Треви. От толпы, говорящей на всех языках мира, то и дело отделяется человек десять-двадцать и, повернувшись к бассейну спиной, через плечо (чтобы не подглядывать за Фортуной) бросают монетки в прозрачную бирюзовую воду – просто на счастье и с практической целью – чтобы еще раз побывать в Риме. Небедные, должно быть, люди – чистильщики этого бассейна, даже если и сдают в муниципальную казну какую-то часть своих ежедневных сборов. Фонтан появился здесь как обрамление древнего источника, называемого Аква Вирго (Вода Девы), содержащего самую свежую и чистую в Риме воду. По преданию, воинам Марка Випсания Агриппы на него указала прекрасная девушка, и было это еще в I в. до н.э., в эпоху императора Августа. Вспомнив об этом предании, я почему-то оглянулась, и сделала это не зря: Господи, да вот же она, та самая девушка, красивая, стройная, со смеющимися глазами, только в полицейской форме, и лошадь рядом! Действительно: как же без лошади-то говорить на равных с воинами? Ну что ж, подумала я, сегодня мне явно везет на собеседников… Решаюсь и спрашиваю:
– Это вы указали солдатам Агриппы источник?
– Я! – с ходу отвечает красавица-полисменша и заразительно хохочет.
Потом с нарочито серьезным видом добавляет:
– Это было, это было… две тысячи лет назад. Не так давно.
Очень хорошо: условия игры приняты.
– Так, значит, вы здесь для того, чтобы охранять свой источник?
– Да!
– А почему вода в нем такого необыкновенного цвета?
– Это мой секрет! Но одной вам, синьора, скажу: к этой воде примешан кусочек неба Италии. Вы, наверное, из Москвы. У вас там есть фонтаны?
– Есть, – ответила я, представляя в тот момент почему-то только монументальные золоченые тела представительниц пятнадцати республик – «пятнадцати сестер» фонтана «Дружба народов» на бывшей ВДНХ.
Ничего удивительного, что девушка сразу распознала во мне москвичку: постоишь на площади Треви несколько часов, быстро станешь физиономистом. Тем более, что на самом деле ее задача тут – отнюдь не воплощение образа Девы Источника; мелких воришек по центру Рима снует едва ли не столько же, сколько туристов. Нашу столь интересно завязавшуюся беседу неожиданно пришлось прервать, потому как одного из них, видимо, новичка среди истинных римских виртуозов этого древнейшего ремесла, схватили за руку туристы… Тут-то я и вспомнила данный мне с утра совет держать покрепче свою сумку и непроизвольно схватилась за нее обеими руками.
Выглядела я в этот момент со стороны, наверное, достаточно комично – как перепутанная провинциалка, потому что бородатый сеньор, стоящий на узком тротуаре перед дверью в его собственную, судя по всему, лавочку, не мог сдержать улыбки. «А вот не на ту напали, синьор, – мысленно ответила я ему, – нечего нам ваших карманников бояться, мы и своих-то не боимся, даром что кошельки из сумок непонятным образом то и дело исчезают». И улыбнулась в ответ. На что последовало приглашение войти внутрь. Вот тут мне стало опять страшно – лавочка-то была особая, то, что называется «артбутик», а художественная продукция в Риме, если только это не грубый кич, стоит немало. Но марку надо было держать, да и любопытство подстегивало. И правильно, как оказалось: хозяин был не просто художником, а отчасти и колдуном, на каждом его произведении присутствовал некий магический знак.