Новоселье повергло девушку в унынье. Ее поселили в одном из самых дальних павильонов Парка радости и света. Едва ли сюда мог заглянуть император. Но какая-то безошибочная интуиция подсказывала Цы Си — дурное настроение еще больший проигрыш.
Избранницы, расселенные по апартаментам дворца, вовсю наслаждались новыми возможностями. Казна не скупилась на содержание красавиц, а те, в свою очередь, на покупку нарядов и украшений.
На их фоне Цы Си выглядела схимницей. Все получаемые деньги — 150 лян — она аккуратно складывала в шелковый мешочек. Никаких трат.
Время проходило не бесполезно: девушка совершенствовалась в каллиграфии. У нее были явные художественные способности — отведенные помещения Орхидея мастерски расписала. Она развивала от природы не сильный, но чистый голос, и очень в этом преуспела.
И вот когда шелковый мешочек обрел плотность и весомость, Орхидея завязала знакомство с евнухом, который больше, чем остальные, был приближен к Сыну неба.
От этого борова с заплывшими жиром глазами требовалось под каким-либо благовидным предлогом изменить обычный маршрут императора и привести его к стенам, у которых распевает свои песенки нарядная птичка Цы Си.
Интермедия в Парке радости была разыграна как нельзя лучше: Сын неба услышал хрустальный голосок, на который и пошел как завороженный. Вечером того же дня в покоях Цы Си появился управляющий Палаты важных дел и, вынув зеленую табличку, с выражением огласил ее содержание. Следом явился посыльный и, посадив Цы Си себе на плечи, понес в покои императора.
Там служанки раздели девушку, натерли тело цветками роз, затем укутали в покрывало из пуха цапли — эта птица считалась главным врагом змей, а потому все опасные мысли должны были покинуть укутанную в нежное оперенье.
Согласно неукоснительно соблюдаемому правилу, если девушка находилась в императорской спальне сверх точно оговоренного срока, управляющий громко провозглашал: «Время пришло!», затем входил в комнату и спрашивал у властелина: «Оставить или нет?» Если Сын неба отвечал: «Не оставлять!» — управляющий ловко, со знанием дела, надавливал на живот наложницы таким образом, что «драконово семя» выходило. Если же следовал приказ: «Оставить!» — в специальной книге делалась запись: «В такой-то месяц, такого-то числа, в такой-то час император осчастливил такую-то наложницу».
Теперь в случае беременности последней было ясно, когда зачато императорское дитя. Свидание Цы Си с императором закончилось именно таким образом.
У императорской четы не было своих детей, а многочисленное потомство от наложниц, к которым Сын неба уже охладел, в счет не шло. Цы Си прекрасно понимала, что у императора обязательно должен появиться наследник и обязательно от нее.
Она не обольщалась привязанностью императора. Все могло измениться в один день, подсунь ему кто-нибудь другую красотку в том же самом пуховом покрывале. А значит, надо действовать без страха и жалости…
Парк радости и света наполнился ужасом. Любая красивая девушка вызывала у Цы Си резкую неприязнь, и довольно скоро находилась причина для жестокого наказания, частенько кончавшегося смертью последней. А малейшая попытка пожаловаться императору немедленно каралась смертью.
И все же до Сяньфына дошли сведения о неистовствах любовницы. И пусть в его сознании ужасная картина содеянного Орхидеей никак не вязалась с обликом тихой и покорной подруги, доказательства, представленные императору, были более чем убедительны.
В гневе Сяньфын приказал заготовить приказ о казни маленького чудовища, абсолютно не ведая о том, что буквально опутан паутиной, сплетенной соглядатаями возлюбленной. Узнав о грозящей беде, Цы Си пришла в ярость: как некстати случился этот донос, когда все идет точно по ее плану! Несмотря на все запреты, она проникла к своему повелителю и не только подтвердила, что беременна, но и убедила в том, что коварные придворные, зная это, решили сплести интригу, чтобы заставить императора казнить мать его будущего наследника. Так зачем же нужен палач, она и так умрет от горя у ног Сына неба.
Сцена была разыграна более чем убедительно. Увидев распростертое на полу почти бездыханное тело, император впал в отчаяние. Забыв обо всем, он сам готовил подруге лекарства, сидел возле ее ложа, выполняя все прихоти и капризы.