Дмитрий Курочкин
Этнос: Честь семьи
В раджпутском обществе и по сей день практически в неизменном виде сохраняются те семейно-брачные нормы, которые сложились еще в классический период развития истории этой касты. Все они, вместе с устоявшимися бытовыми и религиозными традициями, являются особыми, строго регламентированными признаками принадлежности именно к этой, в высшей степени своеобычной, социальной общности и служат главными отличительными признаками в глазах представителей других индийских каст, которые в этой стране исчисляются тысячами.
Испокон века священный долг каждого раджпутского отца повелевал ему устроить брак своих детей согласно общепринятым правилам. Например, традиция предписывала, что выдать замуж дочь нужно непременно до достижения ею половой зрелости, причем за человека из той же касты, с богатым приданым, раз и навсегда. Разводиться или выходить замуж повторно, будучи вдовой, для женщины не считалось возможным, ибо это роняло престиж как отдельной семьи, так и всего клана в целом.
Раджпутам можно было жениться только на раджпутках, при этом жених должен был обладать более высоким, чем невеста, социальным и ритуальным статусом. Все раджпуты принадлежали к одной этнической общности, так что им приходилось выяснять, чья кула, или клан, «лучше», а чья — хуже, что зачастую приводило к конфликтам, которые умело разрешали знатоки генеалогии — бхаты, с чьим авторитетным мнением спорить принято не было.
Формальной иерархической лестницы раджпутских кул не существовало, но общепринятым считалось следующее правило: чем дальше на восток родина раджпута, тем менее престижным являлся его род. Считалось, что самые аристократичные и «раджпутские» раджпуты живут именно на западе (ближе к исторической родине), те же, что на востоке, подозревались в том, что они слишком перемешали свою кровь с местным населением. Существует даже такое древнее изречение: «Запад невест берет, а Восток их дает». Так что для собирающегося вступить в брак раджпута было крайне важно жить хоть на километр западнее, чем семья его будущей спутницы жизни. Личные симпатии жениха и невесты при заключении брачных союзов в расчет не принимались — интересы семей были превыше всего.
Отношения между мужем и женой у раджпутов строились на основе взаимного уважения. Мужчины этого народа умели ценить прелести тихого семейного счастья, особенно потому, что иногда недолго им наслаждались. В условиях постоянных военных конфликтов мужья гибли часто, а их уход из жизни вынуждал благочестивую раджпутку совершать индуистский обряд сати — самосожжение на погребальном костре. Таким образом, жена «правильно» заканчивала свою жизнь, к тому же обряд сати существенно повышал престиж клана.
Потомки каждого правящего раджпутского дома до сих пор бережно сохраняют особые кремационные площадки, снабженные зонтиковыми павильонами «чхаттри», в которых установлены вертикальные резные каменные плиты с изображением правителя и его жены — сати. В менее аристократичных местах, а то и просто на краю какой-нибудь деревни, можно встретить и совсем простые камни с одним-единственным отпечатком женской ладони. Как считают индуисты, здесь навсегда поселился дух сати. На таком камне изображался не только отпечаток ладони, но порой и целой руки с браслетами, являющимися у раджпутов символом замужества. Общим для всех существующих изображений является то, что ладонь всегда находится в положении «абхаямудра» (знак мира), иначе говоря, открытой и обращенной к смотрящему на нее. По обеим сторонам руки или ладони размещаются изображения Солнца и Луны как символов мужского и женского начал жизни.
Сати изображались также на картинах, обычно в виде сидящей на костре женщины, держащей на коленях тело мужа, или в виде многорукого женского божества, восседающего на огненном троне, — так обычно изображается богиня Сати — жена бога Шивы.
Все камни культа сати-мата (культ чистоты в женском обличье) по традиции украшались цветочными гирляндами и окрашивались красным порошком, так как раджпутские женщины до сих пор имеют обыкновение проводить свои многочисленные обряды именно в местах кремации. Это касается таких важных в жизни каждой семьи событий, как свадьба или рождение ребенка, подготовка к дальнему путешествию, а также любых других, имеющих особое значение.
Женщина, ставшая сати, почитается не только потому, что совершила самосожжение, но прежде всего потому, что тем самым она превратилась в образец идеальной жены, безусловно доказавшей свою преданность мужу этим последним в земной жизни поступком.
Согласно индуистским верованиям сати искупала грехи не только мужа, но и всей семьи, обеспечивив тем самым всем ее представителям «хорошее» следующее перерождение. Сати после смерти становилась духом — защитником семьи, но и семья при этом должна была выполнить ряд условий. Согласно обычаю перед самосожжением сати произносила различные предписания, предостережения, а то и проклятия. Причем отношение родных к ее словам всегда было предельно серьезным, так как считалось, что все предостережения и проклятия действуют в течение семи поколений и даже могут быть перенесены на другую семью, после того, как одна из девушек выйдет замуж. Сати могли проклясть не только женщин, пообещав им бедность, вдовство, болезни и прочие напасти, но и представителей другой семьи, и ничто, как принято считать, не может помешать исполнению этих желаний в дальнейшем.
Впрочем, далеко не всегда сати выражали свою волю в таких угрожающих масштабах. Многие ограничивались рекомендациями чисто бытового характера — кому-то не следовало в этой жизни носить определенный вид одежды, кому-то — те или иные ювелирные украшения и так далее. Но в любом случае, волю сати выполняли беспрекословно.
На погребальный костер шли не все вдовы — некоторые, хоть и немногие, предпочитали остаться в живых, правда, переходя при этом в разряд «изгоев», ведь если жена пережила своего мужа, то считалось, что она не выполнила свой долг, поступив «неправильно». Участь таких женщин была печальна — они должны были брить голову, ходить только в белом траурном сари, не есть и не пить ничего вкусного, не одевать никаких украшений, из дома выходить только в храм, да и то ненадолго, и вообще стараться не попадаться на глаза. Люди же, завидев вдову, должны были пройти мимо нее, не замечая и не заговаривая. Вдове было чуть легче, если у нее были взрослые сыновья — она попадала под их защиту и покровительство, но все равно, согласно традиционным представлениям, только совершение сати могло изменить карму вдовы в благоприятном направлении.
Еще больше престиж клана повышался в случае выполнения всеми женщинами клана обряда коллективного самосожжения — «джаухара», который совершался еще до смерти мужа. Это происходило, например, в случае осады, когда надежды на победу не было. Все мужчины выходили на последнюю в своей жизни священную битву «шака», чтобы достойно сражаться за честь семьи и захватить с собой на тот свет возможно большее количество врагов, а женщины в это время всходили на костер. Детей старались переправить в родственный клан, а если это было невозможно, то им давали смертельную дозу опия.
Согласно раджпутским представлениям о чести, ни один член клана не мог оказаться в плену или в рабстве. Раджпутские женщины совершали джаухар вполне осознанно и ответственно, поскольку не могли жить в униженном состоянии, без мужской поддержки и защиты, что считалось нарушением всех понятий о чести, свято веря, что в случае совершения сати или джаухара они обязательно встретятся со своими мужьями и сыновьями на небесах.