Потеря одной косточки могла означать потерю пальца, а то и руки у вновь возрождающегося человека подводного лососиного племени.
Взаимоотношения человека и лосося определялись вождем рыбьего племени, приходящим, по легенде, к людям в облике индейского юноши: он подсказывал индейцам, когда и как надо осуществлять лов. В результате каждое индейское племя, владея той или иной территорией, следовало на ней строгим законам, регламентирующим промысел, и использовало особое орудие лова на каждой конкретной реке в зависимости от ее глубины, течения и прозрачности. Разделка рыбы — это был уже особый ритуал и мог выполняться лишь строго определенным образом и только специальными ритуальными ножами, сделанными из камня или раковин. Копчение разделанного лосося тоже было самостоятельным, со множеством секретов, ритуальным искусством, которым владели далеко не все и которое позволяло впоследствии хранить заготовленную рыбу без потерь до следующего нерестового хода.
Лосось у многих народов был основной пищей, как, например, хлеб у белого человека. Он ценился выше любого богатства. У индейцев не было слова «рыба», у них это понятие определялось словом «лосось», олицетворявшим абсолютную ценность и совершенство. Легенды, искусство, вся жизнь и творчество многих индейских народов были связаны с лососем. Как и у исконных народностей нашего Дальнего Востока.
Промысел лосося являлся у индейцев одним из стержней, поддерживающих самобытность племенной культуры и всего уклада жизни в целом и не ставил под угрозу существование этой рыбы.
Но вот началось освоение Северо-Запада белыми переселенцами с Востока. Темпы развития региона, ускорявшиеся в геометрической прогрессии, неизбежно требовали все больше и больше энергии, основным источником которой в этой части страны стали восемь гидроэлектростанций на. реках Колумбия (второй по полноводности после Миссисипи реки США) и Снэйк. Чем со временем обернулось для природы их строительство, я расскажу дальше. Однако даже сегодня, в условиях развитой промышленной инфраструктуры современной Америки и катастрофического снижения численности самого лосося, его промышленный лов дает работу в этом регионе шестидесяти тысячам человек и приносит доход более миллиарда долларов в год.
Особая роль, которую лосось играл, да и продолжает играть в жизни индейцев, определяет тот факт, что в программе фестиваля индейское искусство всегда представлено очень широко. Это не только поделки и сувениры из окрестных резерваций, но также танцы, песни, баллады и совершенно особая индейская музыка. В этом году выступает ансамбль, состоящий в основном из пожилых людей и детей. Я, как всегда, наблюдаю индейцев особым вниманием, и эти наблюдения неизбежно рождают целый спектр противоречивых мыслей.
С одной стороны, понятно, что люди эти выступают сегодня не от хорошей жизни: такой концерт — это возможность поддержать, как 'правило, скудный бюджет. С другой стороны, то, что мы видим на сцене, — это частицы настоящего наследия, пока еще, по крайней мере в некоторых местах, передаваемою стариками детям. Экзотические костюмы также включают как подлинные элементы (это видно при внимательном рассмотрении — старые украшения, ремешки, завязываемые уже не одним поколением рук), так и новые детали, выполненные с разной степенью тщательности. Но вот что не укладывается в рациональный анализ стороннего наблюдателя, так это лица индейцев-стариков. О детях речь не идет, дети — они везде дети, их обаяние вне суждений, и индейские дети в этом не исключение. Но вот старики — это особый разговор; и особенно — лица пожилых женщин.
Пожилая индеанка монотонно-завораживающим голосом (и одновременно так музыкально!) поет под бубен балладу об индейском мальчике, счастливо живущем среди родных лесов, гор и рек. В выражении ее морщинистого лица я отчетливо угадываю достоинство, всепрощение и ненавязчивую готовность приютить любого неприкаянного, вне зависимости от его возраста, языка или веры. Не могу передать это на фотографии — не было возможности достаточно наснимать, да и под силу такое лишь талантливому фотографу, но в жизни это улавливается безошибочно...
От одного из стендов мне кто-то машет рукой — я узнаю сухощавую элегантную фигуру Джеймса. Сегодня он здесь как активист общественного совета по охране соседней реки — Клакамаса, а вообще-то он — отставной военный юрист, специализировавшийся на экологическом праве и ушедший в отставку адмиралом морской пехоты. И еще он — мой ближайший коллега, у нас соседние кабинеты. Университет Конкордия, объявивший четыре года назад новую экологическую программу, пригласил его (проработавшего всю жизнь в Пентагоне) курировать административную часть этой работы, а меня (бывшего коммуниста из Москвы) — разрабатывать в этой программе международные проекты. Кто мог представить себе такое десять лет назад? Мир меняется. И отчасти — благодаря остроте и неотложности наших общих экологических проблем.
Осмотрев все стенды, наигравшись в игры и наслушавшись историй, мы усаживаемся в конку, добросовестно возимую двумя тяжеловозами, и отправляемся через парк к берегу реки, где независимо от нас и нашего праздника свершается в эту самую минуту, как и века до нас, од-ню из вселенских таинств природы — идет нерестовый ход лосося. Тот факт, что все мы собрались сегодня именно по этому поводу, и то, что это удивительное явление происходит перед нашими глазами в силу естественных причин, а не умело подготовлено устроителями фестиваля, пробуждает отчетливое ощущение того, как быстротечно и в общем-то второстепенно все то, что связано с нами, на фоне исходно существующего помимо пас. К сожалению, нельзя сказать — независимо от нас. На берегу Сэнди — второй просветительский центр фестиваля. На столе около воды разложена огромная рыбина, строение и особенности жизни которой нам объясняет колоритный бритоголовый биолог. Камеры телевидения, несмотря на дождик, туч как тут (фестиваль Лосося— примечательное событие).
Рядом вы можете бесплатно взять на прокат поляризованные очки, облегчающие наблюдение за рыбами в быстро текущей воде — в них действительно все видно гораздо лучше. От этого места начинается тропа вдоль невысокого обрывистого берега, двигаясь по которой, вы можете сами пронаблюдать все то, что до этого рассказывали рейнджеры и экскурсоводы-добровольцы. Я в который раз вижу эту картину, но она вновь и вновь поражает меня. Огромные рыбины с непостижимым первородным упорством противостоят сильному потоку, как бы исполняя миссию, важнее которой нет ничего на белом свете...
В понятие «тихоокеанский лосось» на Северо-Западе США включается пять видов рыб (от самого обычного — к самому редкому): горбуша (Onkorhychus gorbuscha); нерка (О. nerka); кета (О. keta); кижуч (О. kisutch) и самый крупный из всех, как раз и мигрирующий сейчас по реке, где мы находимся, — чавыча (О. tshawytscha), достигающая в длину до полутора метров и веса до 57 кг. При многих общих чертах каждый из этих видов уникален.
Горбуша получила свое название за непомерный горб, вырастающий у самцов во время нерестовой миграции; нерка (называемая также «красная») обладает самым красным из всех лососей мясом и фантастической брачной окраской — во время нереста голова у этой рыбы становится темно-зеленой, а все тело — ярко-малиново-красным (одна популяция у нас на острове Беринга, на Командорских островах, имеет золотисто-бронзовую окраску); чавыча — самая крупная, сильная и вкусная из лососей (возможно, отсюда ее второе название — «королевский лосось»).
Все лососи размножаются в чистых, быстротекущих реках с холодной, прозрачной водой, после чего мальки мигрируют к устьям рек, выходят в океан и проводят всю свою жизнь (от полугода до семи лет) в соленых водах. Становясь взрослыми, они проделывают пройденный ранее путь в обратную сторону, мигрируя на нерест в те самые места, где когда-то родились сами.
Как они находят дорогу «домой», возвращаясь порой за три-четыре тысячи километров к той или иной конкретной отмели или излучине реки, остается загадкой. Есть данные и их становится все больше, что важную роль в этом играет уникальное обоняние рыб, позволяющее им раз и навсегда безошибочно запечатлевать «запах» пройденного в «детстве» пути. Все эти виды размножаются лишь один раз в жизни (так называемые анадромные рыбы), погибая после нереста.