Многое уже готово, в том числе новый пешеходный «Арбат» (отреставрированная улица Баумана), которым Казань обзавелась на модной нынче волне. Из замысловатых фонтанов с птичками бежит вода. Подальше — бронзовая карета екатерининского типа со ступеньками, но без лошадей, где принято фотографироваться и назначать свидания. Довольно строго дело обстоит, однако, с поцелуями — редко увидишь, чтобы местные парочки вели себя свободно на людях (приезжим, конечно, закон не писан). Получается забавно: с одной стороны, и мобильная связь, и дырявые джинсы, и певица Алсу, и все, «как в Европе», с другой — почитание традиций, новая мечеть и сказочная древняя башня Сююмбеке за кремлевскими стенами. Непросто быть современным европейцем, оставаясь при этом мусульманином. Но казанцы, по моему наблюдению, справляются благодаря добродушию и чувству меры. Видимо, долгое нахождение в составе сперва христианского, а затем безбожного государства научило их находить компромиссы в вопросах веры и образа жизни. Если вы, например, захотите увидеть костяные и медные изделия или обливную керамику Волжской Булгарии XII века, а также татарское искусство позднейших времен, ступайте в Национальный центр «Казань». Если вас интересует общемировой культурный контекст, в котором татарское искусство занимает свое место, лучше отправиться в Музей республики, там есть все, от мечей викингов (любопытно, как их занесло на Среднюю Волгу?) до монгольских кочевых юрт, — всего 600 тысяч единиц хранения. Есть там и обычная на вид пишущая машинка. Вроде бы все буквы знакомы — по большей части они латинские, некоторые с дополнительными закорючками — а в сумме получается яналиф. Этот новый алфавит для татар (в переводе на русский так и есть: «новый алфавит») придумала группа казанских ученых, вдохновленных энтузиазмом первых лет революции. С 1928 по 1939 год он официально действовал в республике. Потом авторам пришлось туго. А чем история заканчивается, вы догадываетесь. На правительственном уровне в Татарстане ведутся дискуссии о внедрении новой старой письменности.
Евгений Рейн: Вторая после Кремля главная достопримечательность Казани — знаменитый университет, где учились или преподавали «все», от Аксакова и Льва Толстого до Лобачевского и опять-таки Ленина. Чтобы обойти его весь, нужно несколько дней, поэтому я ограничился библиотекой, с которой, собственно, все и началось. В 1799-м — году рождения Пушкина — в Казань на восемнадцати подводах привезли четыреста двадцать девять пудов книг, принадлежавших князю Потемкину-Таврическому. Богатство это он, собственно, и завещал университету, только не Казанскому, а Екатеринославскому (Днепропетровскому посовременному), то есть оставил городу, основанному им самим. Но Павел I отчего-то решил «одарить Волгу в ущерб Днепру». Возможно, чтобы придать основанию российского учебного заведения на мусульманских землях символический примиряющий смысл: жемчужиной потемкинской коллекции считалось старинное Пятикнижие Моисея, написанное на 50 телячьих кожах. Ведь этого пророка, как известно, чтут последователи и Христа, и Магомета…
И вообще в мире не много найдется городов, где так интенсивно переплетались бы традиции двух крупнейших мировых религий — разве что еще Севилья и Гранада. Причем, в отличие от последних, Казань всегда оставалась веротерпимой. Даже при Грозном здесь не преследовали за веру, а Екатерина II вообще велела содержать на государственные средства Магометанское духовное управление. Строительство мечетей здесь никогда не прекращалось, как, впрочем, и возведение православных храмов. Отсюда эта сказочная пестрота, смешение стилей, изменчивость и некоторое лукавство душевных устоев, специфическое казанское — «вавилонское» одиночество, о котором, среди прочих, писал и «буревестник революции». В этом городе юный Алеша Пешков, по собственному признанию, «ощутил усталость души и едкую плесень сердца», вследствие которых пытался застрелиться на берегу волжского притока — речки Казанки…