Монеты могли быть просто захоронены в кувшине под домом, что посулило удачу и прибыль.
Цена каждой такой монеты на рынке антикварных изделий, по мнению представителя музея, не превысит 12 долларов.
Недавно энтузиасты-кладоискатели возобновили поиски корабля, затонувшего в бостонской гавани четыре столетия назад.
28 ноября 1 682 года неизвестное судно потерпело крушение у берегов Северной Америки. Позже то злополучное место нарекли Уинтропской отмелью. На борту корабля, шедшего из Вест-Индии в Бостон, штат Массачусетс, находился весьма ценный груз серебряных слитков.
Капитан Хортон отплыл из порта Невис, взяв курс на Америку, в сентябре того же года. Точная стоимость серебра, как и название судна, остаются пока под вопросом, зато доподлинно известно, что команда состояла из 13 человек.
Корабль достиг залива Массачусетс во время сильной снежной бури, сделавшей дальнейшее продвижение практически невозможным. Как известно, поздно ночью 27 ноября судно обогнуло близлежащие острова, а утром налетело на скалы неподалеку от города Уинтроп.
Троих членов экипажа смыло за борт. Десять оставшихся в живых выбрались на берег в районе равнины Ширли-Гут. Только шестеро из них, полуобмороженные, набрели на одинокий домик настоятеля уинтропской церкви, где нашли приют и тепло. Все остальные погибли.
Сам капитан Хортон вскоре куда-то исчез, кануло в Лету серебро, пропал и корабль... Но новые кладоискатели настроены оптимистично, несмотря на то что все прежние попытки отыскать остатки погибшего судна окончились неудачей.
По мнению начальника филиппинской береговой охраны, Октавио Пабуайона, некоторые из 200 ценных экспонатов, включая кувшины и столовое серебро, поднятые в прошлом месяце с затонувшего судна, — китайского производства. Неизвестный корабль, обнаруженный недалеко от острова Палаван на юго-западе Филиппин, затонул в 1816 году.
Подготовил Михаил Курушин
Дело вкуса: Нас чуть не погубил пили-пили
Несколько правдивых слов об африканской кухне
Когда сельским жителям Западной Африки показывают какое-нибудь местное растение или животное и спрашивают, как оно называется, они либо говорят название, либо отвечают: «Мы этого не едим». О кафрах (Собирательное название племен южных банту, населяющих территории нынешней ЮАР, Лесото, Ботсваны и Мозамбика. Прим. ред.) один путешественник сказал, что они «едят все, что способны разжевать». При таком положении вещей тема африканской кухни грозит стать неисчерпаемой...
Потому, чтоб держаться в рамках, не будем также говорить о причудливых вкусах отдельных индивидуумов, вроде экс-императора Центральноафриканской империи — ныне Республики — Бокассы, съевшего единственного в своем отечестве профессора математики. Среди работавших в Африке россиян — а я был в их числе — ходило немало разговоров о гастрономическом интересе каких-то местных племен к внутренним органам белых людей, особенно к печени, хотя уверен, что печень многих из наших соотечественников не пошла бы им на пользу. (Кстати, некоторые изолированно живущие племена африканцев, в свою очередь, убеждены, что белые поедают чернокожих.) Считая подобное гурманство недопустимым, поговорим о менее экзотической пище.
Возможно, проще будет перечислить, чего африканцы не едят. Мало того, что они не едят хрустящих малосольных огурчиков, лоснящихся соленых помидоров и груздей, не грызут семечек и не пьют кваса, никогда не пробовали настоящей селедки и сухой копченой колбасы, простые бенинцы, живущие на берегу Атлантического океана и издревле занимающиеся рыбной ловлей, не едят крабов, больших восхитительных крабов, которые случайно попадают к ним в сети. Явно не зная, что с ними делать, рыбаки продавали их нам по пятнадцать центов за штуку, хотя двумя такими крабами мог наесться до отвала даже очень голодный и очень толстый человек. Правда, через какое-то время, заметив наш ажиотаж, аборигены спохватились, поняли, что продешевили, и стали требовать за каждого краба аж по тридцать центов, в то время как дрянную рыбу они продавали в несколько раз дороже. Этот дар природы мы уплетали, вооружившись плоскогубцами, так что сервировка стола перед подачей вареных крабов выглядела своеобразно: рядом с каждой тарелкой вместо ножа и вилки лежали здоровенные плоскогубцы, предварительно, конечно, вымытые с мылом. Африканская кухня очень разнообразна и нередко таинственна, поскольку формировалась под сильным влиянием местных верований. Я не буду останавливаться на том, что едят не в меру суеверные африканцы для каких-нибудь приворотов и отворотов, чтобы не испортить впечатление от такой интересной темы, как кухня.
Из ресторанных блюд достойны упоминания анчоусы в масле, присыпанные высушенными и измельченными листиками мяты и мускатным орехом; десертный крем, приготовляемый из спелых бананов, яиц, молока, сахара и лимона; суп по-конголезски (вареное и толченое куриное мясо смешивается с кокосовым молоком, добавляется куриный бульон, специи, обязательно мускатный орех, сметана, все разогревается и выливается на слегка поджаренную, порезанную кубиками мякоть кокосовых орехов). Восхитительный калалу по-дагомейски готовят следующим образом: говядина, баранина и свинина, порезанные крупными кусками, смешиваются с куриным мясом и копчеными креветками. Добавляют помидоры, шпинат, соль, перец, все это обильно поливается пальмовым маслом, доливается водой и варится на медленном огне минимум четыре часа. Курица, приготовленная в толченом арахисе, как в кляре, и обложенная поджаренными бананами, тоже очень недурна. В общем-то, курицу можно жарить и без арахиса — с одними бананами, а можно даже и без бананов — сама по себе она тоже очень вкусна. На завтрак хороши яйца, смешанные с мозгами из говяжьих косточек и со сметаной, взбитые наподобие омлета и поджаренные на сливочном масле. Уж не знаю, кто это придумал, но попробовал я это впервые в Африке. Очень вкусным находил и салат из авокадо с креветками, особенно под охлажденную русскую водку. Сравниться с ним в этом сочетании могли разве что маринованные белые грибки.
Салат из бананов, ананасов, манго и острого стручкового перца, политый уксусом и подаваемый охлажденным, не очень близок моему сердцу. Фрукты я предпочитаю в натуральном виде. Вот африканское пирожное из тертого кокосового ореха, смешанного со взбитыми яичными белками, сахарной пудрой, и слегка запеченное в духовке пользовалось бы у нас успехом, поскольку напоминает широко разрекламированное «райское наслаждение» под названием «Баунти».
Запомнился мне еще один десерт: хозяин ресторана разложил на огромном блюде очищенные бананы, на наших глазах полил их прямо из бутылок крепким ликером и ромом, поджег на несколько секунд, после чего накрыл салфеткой. Слегка подгоревшие, пропитанные ароматом крепких напитков, они приобрели незабываемый вкус и заметно выросли в цене. Африканскую жажду утоляют иногда следующим способом: у неспелого, обязательно охлажденного кокосового ореха срезают верхушку, в образовавшееся отверстие заливаются — в желаемых пропорциях — хороший, лучше французский, коньяк, вставляют соломинку, через которую напиток и пьют.
Впрочем, в харчевнях попроще и в обычных сельских домах в Западной Африке в качестве напитков популярны доле и содаби. Доле — это слабоалкогольный напиток из местного злака миля, мутно-коричневый, приготовляемый достаточно небрежно, по принципу: если выйдет — будет пиво, а не выйдет — будет квас. Особого впечатления, как и эффекта, он не производит в отличие от содаби. Этот достойный внимания бенинский напиток, названный именем своего гениального изобретателя из местных, своей забористостью и запахом удивительно похож на классический русский самогон, хотя гонят содаби из ствола африканской масличной пальмы.