Отправив в рот кусочки пейота, я, честно говоря, ничего не ощутил и стал внимательно разглядывать кактус, в общем-то и на кактус не похожий. Он скорее напоминает молодой гриб дождевик защитного цвета со сморщенной шляпкой и увесистым корнем, которому приходится глубоко ввинчиваться в сухую почву пустыни. Чтобы вырезать гриб... прошу прощения, кактус из земли, нужно основательно поработать ножом. Нескольких кусков, поочередно проглоченных, должно, по идее, хватить для начинающего «пейотиста», видавшему же виды «кактусисту» не бывает достаточно и пяти штук...
Необходимая информация для будущих пейотистов:
Священный кактус произрастает только в одном месте планеты, на священной земле уичолей, в пустыне Вирикута, штат Сан-Луис-Потоси. Его латинское название Fofora Williamsy дано по имени его первооткрывателя американца Джона Уильямса. Пейот, или по-уичольски «хикури», эффективное лечебное природное средство, панацея практически от всех болезней, от истерии до импотенции, а также сильный биостимулятор, источник энергии, духовной и половой потенции.
Противопоказания к его принятию: состояние алкогольного или наркотического опьянения, менструация. Во время приема пейота следует воздерживаться от всякого рода алкалоидов, а также от секса и еды.
Максимальная доза: 5-8 плодов пейота средней величины с перерывами в 15-30 минут между приемом каждого. Принимая пейот, следует тщательно пережевывать его мякоть, запивая небольшим количеством воды. Позыв рвоты необходимо сдерживать.
Посаженный в доме, живой пейот является хранителем и защитником домашнего очага. Его следует поместить в горшок с песком и поливать один раз в 15 дней.
До 1968 года пейот продавался в специализированных магазинах Мексики, а затем указом президента был запрещен к вывозу из штата Сан-Луис-Потоси как нелегальный наркотик и редкий, вымирающий вид лекарственных растений. Нарушение этого указа карается в стране тюремным заключением сроком от пяти до семи лет.
...Прошло несколько минут, и я стал замечать, что краски вокруг стали ярче. Зрение мое, далекое от совершенства, неожиданно как бы улучшилось. Горы, виднеющиеся вдали, немного приблизились и прояснились. Лица товарищей подобрели и разгладились. Сильно захотелось есть и говорить.
Я съел еще пару долек пейота... Нет, видений не было. Наверное, я все-таки недобрал необходимую для галлюцинирования дозу.
Возвращение было бодрым. После «кактусовой встряски» ноги сами несли нас к краю пустыни. Тяжелая аппаратура казалась невесомой, бутылки с водой — легкими, как орлиные перья. Воздействие кактуса было, несомненно, положительным.
Пустыня Вирикута, столь настороженно встретившая нашу группу накануне, провожала нас во всем блеске своих красок, заигравших с утроенной силой от съеденных пейотов.
А совсем недалеко от города младший Аполлонио, опять же стоявший на подножке балансировавшего на краю пропасти джипа, закричал, что видит тамац-каюмари — красного оленя.
Никто не усомнился в его видении.
Дело вкуса: Заверни мне тако...
Их можно встретить в Мексике повсюду — любителей тако, осторожно отставивших руку с заветной лепешкой и беспокойно осматривающих рубашку и брюки в поисках разноцветных пятен от соусов... Я встретил их сразу в историческом центре Мехико, когда искал книги об индейцах уичолях и их галлюциногенных кактусах, которые мне предстояло отведать в далекой пустыне Вирикуте в штате Сан-Луис-Потоси. Но кактусы были далеко, а такое — совсем рядом. И много...
Могущественный культ кукурузы, бодрым жизнеутверждающим початком расцветший в Новом Свете, сохранился сегодня разве что в образе тако — лепешек из означенного злака, любимого мексиканского уличного блюда, которое, если сравнивать с чем-то нам привычным, соответствовало бы в нашей стране исконным «пирожкам за пять копеек», не менее исконным, хотя и не совсем нашим, чебурекам и совсем не нашим и невкусным биг-макам и гамбургерам.
Эту мысль я пытался втолковать хозяину такерии дону Рене Орихелю, но он вряд ли понял меня. Вовсе не из-за плохого испанского — рот мой был до отказа набит именно такосами — да позволят мне лингвисты просклонять это слово, всего лишь множественное число от, увы, несклоняемого в русском языке «тако».
Я сидел в самой, пожалуй, известной в Мехико-Сити такерии на улице Чоло. Засел я здесь потому, что поставил перед собой исследовательскую цель: попробовать лес имеющиеся здесь такосы. Прямо скажу, я взвалил на себя непосильную задачу, поскольку попробовать все такосы зараз не сможет — даже в Мексике! — никто. Их сотни видов, и многие из них настолько коварны, что не допустят в желудок рядом с собой больше ни одного соперника.
Рене Орихель — не только хозяин такерии, но и изобретатель большинства здешних такосов.
— У каждого народа есть свое уличное или, как бы это поточнее сказать, «общепитовское» блюдо, без которого его невозможно себе представить. Мне соседи из представительства «Аэрофлота» все уши прожужжали о пельменях — так это как бы ваши такое, но в более северном варианте: и начинка налицо, и тесто... Я делал здесь пельмени — получилось, но у нас нет стольких холодильных камер. А такосы хранить не надо: сделал — и на жаровню.
Пятеро служащих Рене без устали готовят начинку для ароматных треугольных пирожков (или блинчиков?): один строгает подвешенное на стальном крюке мясо, другой мельчит лук, третья — маслины, четвертая — перец... Пятая готовит тесто.
Постоянных посетителей дон Рене обслуживает сам. Он помнит в лицо сотни людей, знает, что ребята из колледжа больше любят такосы с курицей под соусом карри, а вот эти дородные матроны-кассирши из продуктового магазина «худеют» уже который год и едят вегетарианские лепешки с салатом и лимонным соком.
На столах лежат длинные бумажки наподобие наших меню: ставишь «птичку» против нужного тебе вида тако, а столбец выбираешь в зависимости от того, с какой добавкой тебе нужно — с перечным соусом, соевым или вообще с чили. Последний выбирают только в двух случаях: по незнанию и из-за бравады. Нормальный человек, не враг своему желудку, никогда не макнет тако в чили. Я макнул однажды... Дыхание перехватило мгновенно. Наверное так же действует яд коралловых змеек, парализующий органы дыхания. Потом потекло из глаз и, простите, из носа — но как! Дон Рене то и дело бросал на меня из-за прилавка сочувственные взгляды и прислал мне на стол бутылочку местной минералки — от себя. Но залить пожар полностью не удалось. Дальнейшее двухнедельное пребывание в Мексике проходило под знаком имодиума (сильнодействующего желудочного средства).
Сами же мексиканцы довольно спокойно относятся к острым приправам и умеют свести почти на нет их губительный огонь. Но если жители Средней Азии и кавказцы нейтрализуют их зеленым чаем и ключевой водой, то потомки ацтеков и уичолей в качестве лучшего нейтрализатора почему-то используют ром с колой. Причем с успехом...
Я присматривался к окружающим меня посетителям такерии.
силясь понять, как лучше есть такосы — руками или вилкой, и понял, что неопытному поедателю лучше всего положить на кукурузный блин совсем немного начинки, покапать соусу и аккуратно завернуть. Процесс заворачивания очень важен, потому что от этого зависит будущее ваших рубашки и брюк: у большинства посетителей такерии они были далеко не в идеальном состоянии, хотя люди казались опытными завсегдатаями и кругом было много салфеток. Из какого-нибудь уголка непременно что-нибудь у кого-нибудь предательски да вытекало. Из моего изделия не вытекло ничего! Наверное, сказался многолетний опыт работы с чебуреками.
Начинкой в такосе может стать абсолютно все, что можно завернуть в горячую кукурузную лепешку: кусочки говядины и ветчины, мякоть авокадо с лимоном и перцем, мелко нарезанные овощи в любых комбинациях, копчености десятка сортов, вареная, жареная, тушеная и сырая рыба и так далее.
Попробовав десятка два разных такосов, я понял: ими невозможно отравиться — все, что в них кладется, свежо и горячо. Можно лишь слегка пострадать от несовместимости некоторых продуктов.