А.Ф. Бородина, бывшая монахиня Всехсвятского монастыря, была домработницей в семье врачей, работавших на строительстве канала Москва—Волга. Стала посещать церковь, что не понравилось ее хозяйке. Та написала на нее донос, прося милицию известить ее загодя о принятом решении, чтоб она «заранее могла взять себе сразу другую работницу». На допросах Бородина призналась, что она человек религиозный, но категорически отрицала контрреволюционную агитацию. Расстреляна в Бутово 14 сентября 1937 года.
Ошибка наборщика, ставшая хрестоматийным сюжетом литературы и кино, стоила жизни наборщику 1-й Образцовой типографии Д.Г. Ларюкову. «В феврале мес. 1937 г. он допустил грубую ошибку, в заводской многотиражке набрал: „очистить Советский Союз от Советской нечисти“ вместо „троцкистской нечисти“. Расстрелян в Бутово 25 ноября 1937 года.
Даже самые высокие чины и самые нужные стране знания не спасали человека. Расстреляны в Бутово альпинисты, особенно имевшие контакты с иностранными инструкторами. В том числе: участник Памирского похода 1936 года Г. Розенцвейг (врач, альпинист), А. Гланцберг, военный инженер 2-го ранга, начшколы альпинизма РККА, М. Фриновский, командарм 1-го ранга, заместитель наркома внутренних дел – один из организаторов армейского альпинизма…
Пляска смертиХудожник Роман Семашкевич был арестован накануне персональной выставки, и вместе с ним навсегда исчезли подготовленные к развеске одетые в рамы картины. Его жена искала их всю жизнь, но так и не нашла. И сейчас отыскать картину Семашкевича – это большая удача. Но вот кое-какие записи его, в том числе и письма к жене, остались. В одном он пишет: «На дороге деревня-сказка. Миллион ландшафтов! Дом, люди, и у каждого пара чистых, совершенно прозрачных глаз. (…) Нет слов выразить то, что я вижу. Выжал краски на тарелку (нет палитры). Несчастные, они лежат, ждут воплощения и исчезновения. Я живу. (…) Мы же, художники – рыцари».
А вот отрывок из автобиографии его товарища, Александра Древина, тоже расстрелянного в Бутово: «Что может быть для художника более необходимым, как чувствовать, что черпаешь силы из двух великих источников: сильная жизнь и сильная природа…» Даже из пары строк видно, какие рыцари искусства пали под пулями… Но как бы ни жить, что бы ни чувствовать – быть известным художником или оставаться существом совершенно незаметным, – не имело никакого значения. Террор 1937—1938 годов не оставлял вне возможного обвинения ни одного человека, находящегося на территории СССР. Кроме, пожалуй, одного…
Вообще, говоря о терроре 30-х, видимо, пора отказаться от термина «политические репрессии»: он далеко выходил за рамки политики и ему давно нужно подыскать другое определение. Некоторые исследователи говорят о «саморазгоняющейся машине» террора. Действительно, на первых порах в работе НКВД есть и отчасти утешительные даже черты машинности. Все-таки машина слушается человека. У нее есть профиль-задание, есть свои КПД, мощность, нормы выработки, результаты работы. Но когда речь не идет больше ни о кубометрах земли, ни о тоннах золота, а только о количестве подписей – «расстрел», «расстрел», «расстрел», – тут уже дело в зле, как таковом, мировом зле, вырвавшемся из-под контроля. К сожалению, в человеческой истории такие вулканические выбросы случаются…
И если продолжать о Бутовском полигоне – что, мол, там было? То дать ответ сложно, потому что мест, где смерть с таким азартом отплясывала бы свою адскую пляску, немного. А с другой стороны – и «интересного», прошу меня простить, – ничего, потому как зло, оно бесплодно. Творчество, гениальность, самопожертвование – вот загадка. А здесь – что? Барак, куда привозили заключенных. Домик, где ждали своего часа приговоренные. Рвы. Тринадцать рвов, доверху заполненных, как грязью, мертвыми людьми. Экскаватор. В общем, по протяженности – километр рвов. Можно высчитать объем и количество трупов, «необходимых», чтоб этот объем заполнить. Есть еще какие-то ямы в лесу.
Конечно, здесь не 21 тысяча человек лежит. Просто про них нам известно. А про всех остальных – нет. Немота. Прятание документов, оружия, людей, любой правды – всего. А потом все эти «двойки», «тройки», обезьянья имитация правосудия и кропотливейшая сверка личности перед расстрелом: точно ли того привезли? «Автозаки», в которые набивали по 50 человек и по дороге подтравливали выхлопным газом, чтоб не вздумали трепыхнуться (выдумал это, видимо, И.Д. Берг, показания такого рода были в его деле, но сейчас – исчезли). Или попросту били. Существовал такой специально обученный гад, у которого профессия была – избивать людей перед казнью, чтобы не вздумали бежать. А то вдруг приговоренный к расстрелу – убежит? На Севере начальник конвоя на нервной почве 5 дней пил, а потом лично перестрелял весь этап – 1 110 человек.