— Начинается, — громко прошептал Золотов.
Мальчишки кричали следом за батальоном:
— Здравия желаем, товарищ подполковник!
Мишин не обращал на них внимания.
Наконец раздалась команда, и батальон двинулся вверх по улице, а вслед все неслось мальчишеское, недружное, звонкое:
— Здравия желаем, товарищ подполковник!
— Что же вы, Федор Михайлович, с корабля да на бал?.. Подсуропили нам эти стрельбы, очередь-то не наша. — Майор Изотов чувствовал себя виноватым за неудачное построение, за эти внеплановые стрельбы. — Как отдохнулось?
— Если подобное построение считать балом, тогда вы правы, — сухо ответил Мишин. — Обыкновенно стдохнулось, благодарю. Вызовите в голову колонны командиров рот.
— Командиры рот, к командиру батальона! — обернулся Изотов к связистам.
— Командиры рот, к командиру батальона! — церемониально пошло по колонне.
— Товарищи офицеры, я вас собрал, чтобы на ходу сообщить боевую задачу: противник занял оборону в районе деревни Харпуново силами до двух рот… Надеюсь, местность вам известна без карт…
Золотов присвистнул тихонько.
— Чего? Чего? — забеспокоился Градов.
— Сейчас догадаешься… Повело кота на мясо…
«Неужели будут учения?» Все, что Сметании слышал об учениях от старослужащих, казалось, по их рассказам, делом тяжелым, которое выдержать может не всякий… Эти рассказы, дополненные картинами, нарисованными его собственным воображением, превращали само слово «учения» в нечто пугающее, словно «рыбий жир» или «укол» в детстве.
«Зачем же, кому это надо, чтобы я сейчас бежап, нагруженный, как вьючное животное, или полз по мерзлой, заснеженной земле?.. Сейчас бы в тепло…»
Сергей вспомнил белые узоры меловых формул на черной доске в защищенной толстыми стенами аудитории университета. «Там не было ни ветра, ни мороза, ни рации за спиной…»
— Товарищ подполковник, разрешите вопрос? — обратился к комбату командир седьмой роты.
— По существу, пожалуйста…
— Роты настроены на марш, они не готовы к учениям…
— Не понимаю, — обернулся к нему Мишин.
— Люди готовились к маршу до лагерей Сосновых; молодые солдаты по-настоящему ещё не втянуты, им будет трудно…
«Правильно, правильно, — возликовал Сметанин, ловя каждое слово. — Какой он милый, какой приятный человек!..»
Он другими глазами взглянул на сухую, подтянутую фигуру капитана, которого прежде не замечал.
— И все-таки не понимаю… Что за стенания? У нас, десантников, готовность номер один, а вы: «готовились к маршу»… В таком разе я вам сообщу, что они лучше всего к посиделкам готовы… Итак, девятая рота—левый фланг, седьмая — правый, восьмая и все спецы — центр. От каждой роты выделить по отделению на предмет имитации противника на рубеже Харпуново. Старший этой группы вы, товарищ капитан. — Мишин кивнул командиру восьмой роты.
— Оставьте своего заместителя, а я проверю тактическое искусство вашего подразделения.
Связь зрительная и голосом. Общий сигнал атаки — зеленая ракета… Вопросы?
— Как же с лыжами? Сейчас на лыжах в поле но особенно пойдешь — снега мало, а с ними несподручно…
— Предусмотрено. Лыжи поротно сложить на обочине и оставить по одному солдату из взвода, из старослужащих… Машина подойдет.
3
Сергей привалился боком к борту ложбинки так, чтобы рация упиралась в землю и не чувствовался её вес. Он был счастлив тем, что лежит недалеко от дороги, а не где нибудь на фланге — тогда при свертывании батальона в походный порядок ему пришлось бы бежать лишних полтора километра.
Перед собой он видел торчащий из-под снега голый бугорок, на котором порывистый низовой ветер шуршал сухими клочками пожухлой травы.
Цепочка теплых неярких огней деревни провисла на темном холме. Батальон, развернутый в цепь, лежал у подножия в ожидании атаки.
«Я дойду до этих огней — и потом все, потом лягу и усну; черт со всем, дальше я не пойду», — медленно думал Сметанин, отлично зная, что он не сможет, не сможет физически не пойти за рубеж этих огней, если пойдут все… Но сама мысль о том, что можно упасть, лежать, не двигаясь, была сладостна.
Подполковник Мишин стоял позади цепи, невдалеке от того места, где лежал Сметанин; он держал в руках сигнальную ракету, похожую на футляр большого термометра. Казалось, Мишин ждал какого-то тайного для остальных момента, чтобы отвернуть зелёный колпачок ракеты, дёрнуть нить, давая тем самым сигнал к движению, к броску вперед десяткам людей.