Но наиболее последовательно собачьи упряжки продолжают использовать англичане. Они практикуют ежегодно санные походы протяженностью свыше тысячи километров. Англичане в основном используют лабрадорскую породу лаек, отличающуюся длинной спиной и крепкими короткими ногами. Стандартная упряжка английской экспедиции — девять собак, запряженных цугом.
Впереди в такой упряжке ставятся более легкие собаки, тяжёлые работают сзади. Каждая собака имеет свою собственную, специально по мерке пригнанную упряжь, сделанную из мягкого и крепкого ремешка шириной около 4 сантиметров, который охватывает плечи и грудь. Ходить в упряжке собак начинают приучать с шестимесячного возраста, а с девяти месяцев им уже полагается полная нагрузка.
Кормят англичане собак специальным высококалорийным концентратом — нитрикеном, заменившим широко распространенный ранее пеммикан, не раз упоминавшийся в рассказах Джека Лондона. Раньше, особенно на береговых базах, собак кормили тюленьим мясом, но теперь Антарктида объявлена природным заповедником и от тюленьего мяса, равно как и от пингвиньего, очевидно, придётся полностью отказаться. Нитрикен состоит в основном из говяжьего и китового мяса в сублимированном, легко растворяемом виде, сухого молока, крахмала и дрожжей. Кроме того, туда включены различные микроэлементы и витамины. Один килограмм этого концентрата содержит 5 556 калорий. Походный паёк собаки равен почти килограмму нитрикена в день.
Продолжительность рабочей жизни полярной собаки в Антарктиде, по наблюдениям в английской экспедиции, — около 8 лет. К этому времени хорошая ездовая собака успевает пройти в упряжке около 13 тысяч километров. Интересно, что причиной «ухода на пенсию», установленной с помощью рентгенографии, является не возраст, а заболевания бёдренных и плечевых суставов — остеоартрит, который можно отнести к числу «профессиональных» болезней, связанных с работой в упряжке.
Ленинградский геолог Грикуров, работавший несколько лет назад вместе с англичанами, сообщил мне некоторые частные подробности из жизни собак английской экспедиции.
Лидером упряжки выбирают собаку, которая не пугается, увидев трещину. Как правило, лидеры в упряжке сменные: одна собака лучше работает на материковом леднике, другая — на морском льду. Поведение каждой собаки в упряжке весьма индивидуально. К примеру, один из самых крупных псов, гренландская лайка Джо, тянул только, когда упряжка шла в гору и было понастоящему тяжело, на ровном же льду его упряжь провисала.
Зато лабрадорская лайка Ольга умела изумительно симулировать: бежала, все время сохраняя упряжь натянутой, но ни на йоту не прикладывала усилий, чтобы тащить сани. На базе у англичан жил знаменитый Мишка-красавец. Благодаря своей породистости и мужской доблести он в упряжке не работал. Рабочие псы ненавидели Мишку лютой ненавистью, и, попадись он им, моментально бы прикончили, но Мишку в обиду не давали, водили на ремешке и на ночь помещали отдельно…
Ну, а как сейчас обстоят собачьи дела в нашей экспедиции?
В Мирном, по достоверным сведениям, сейчас живут четыре собаки: Дядька, Ксюха, Парамон и Маркони. На Молодёжной — одна Жучка. её привезли из Австралии. Но Жучка — собака не полярная, комнатная. На улице мёрзнет. Вот ещё совсем недавно на Молодежной жил Механик — то была собака выдающихся способностей. Родился этот пёс в Антарктиде, в одной из первых экспедиций. Хотя ходить в упряжке ему не пришлось, он служил связным у топографов-геодезистов, работавших в окрестностях станции. Вместо громоздкой рации они брали с собой Механика и в случае надобности отсылали его на Молодежную с запиской, прикрепленной к ошейнику. Я видел Механика в 1966 году. Он только что оправился после тяжёлой болезни. Мне сказали, что выходил пса водитель вездехода Саня Костенюков. С тех пор они стали неразлучны. Даже на вездеходе сиденье рядом с водителем обычно было занято Механиком. Механик был пёс вдумчивый. Он, редкое исключение среди антарктических собак, не трогал пингвинов. Саня утверждал, что он прочел Механику лекцию об охране природы. Если слушатели были подходящие, из только что прибывших на станцию новичков, то Саня, не моргнув глазом, продолжал рассказывать, что он преподает Механику теорию двигателя внутреннего сгорания и что учёный пес уже разбирается в этом деле не хуже его. Даже поговорка такая привилась на станции: «Голова у тебя, как у Механика». В прошлом году я встретил на Молодёжной Саню, вновь отзимовавшего здесь, — и узнал от него, что Механик, этот, можно сказать, «последний из могикан», не дожил до Саниного возвращения всего два месяца. Перед смертью он ослеп то ли от снега, то ли от старости.