— Даша, погляди, какую диковинку я откопал прямо на студии, — похвастался Соков. — Сниму в своей шестисерийной. Ты погляди, Даша, у него мысли рождаются прямо на лице. А какое благородство, обаяние, возвышенность!
Режиссер Боран оглядела Бушмакина с ног до головы.
— Уступи уголовника, — неожиданно попросила Даша. — Позарез, понимаешь, нужен бандюга оторви да брось. У меня детектив простаивает.
— Какого уголовника?! — взвился Соков. — Какой оторви да брось?!
— Вот этот, твой, — чувствительно ткнула пальцем в живот Бушмакину Даша. — Посмотри на его бульдожью челюсть отцеубийцы, обрати внимание на хищный оскал зубов медвежатника, на бегающие глазки карманника, приглядись к отвислому носу типичного поездного шулера и скажи, что я права. Это законченный негодяй!.. Моё понимание искусства детектива подсказывает: заклей ему щёку пластырем крест-накрест, и пусть он своим бандитским мурлом из тёмной подворотни на прохожих зыркает. С таким типажом никакая Агата Кристи не нужна! У зрителей и так мороз по коже. Полный успех! Мечта кинопроката!
Внезапно Даша оттолкнула Сокова, ловким движением защёлкнула на левой руке Бушмакина свою любимую игрушку — миниатюрные наручники — и потащила за собой.
Когда они проходили по двору, пленник рванул что было сил цепочку наручников, вырвался, зайцем сиганул через забор и побежал в сторону ближайшей автобусной остановки.
— Держи рецидивиста! — вопила режиссер детективных фильмов.
— Лови интеллектуала! — что есть голоса кричал режиссер многосерийной драмы.
— Хватай придурка! — визжал знаменитый комедиограф.
Все они рвали на себе волосы и топали ногами, словно боевые слоны. Их можно было понять: к этим героям они привыкли. Других не знали. Производство комедий, интеллектуальных драм и детективов было налажено. На этих жанрах, как на трёх слонах, держалась студия. И вот разом сбежали все три слона… Мир для них покачнулся.
Марина ВИШНЕВЕЦКАЯ ДИСПУТ
Рисунок Иосифа ОФФЕНГЕНДЕНА.
Все вы, конечно, помните, — начала учительница, — стихотворение Маяковского «Кем быть»:
У меня растут года — будет и семнадцать…—и так далее. Вот я и хочу, чтобы сегодня мы провели диспут на тему «Кем я хочу стать» и поговорили о ваших планах на будущее. Ну, Крапивный, начнем с тебя.
— Я буду врачом, — сказал Крапивный.
— Прекрасно! — Ответ явно понравился учительнице. — Ну, а кем будет Сидоров?
— Великим химиком. — Сидоров привстал.
— Великим? — удивилась учительница. — Великих единицы.
Большинство же — средние, добросовестные работники… Сидоров, Сидоров! Надо разумно оценивать свои силы. Сядь и подумай хорошенько. Ну, а ты, Захаревская?
— А… я, — девочка замялась, — я буду средним инженером. Черчу я не очень красиво, так что…
— Молодец, Захаревская! — одобрительно сказала учительница.
Через двадцать минут всем стало ясно, что Друян будет посредственной актрисой (быть первоклассной не позволит внешность), Давыдов будет лётчиком, но не мастером высшего пилотажа—это очень сложно, — а просто рядовым пилотом сельскохозяйственной авиаиции. Журин станет военным (старшим сержантом или, если уж очень повезёт, младшим лейтенантом), а Филиппова — балериной, но не ведущей, конечно, а просто будет танцевать на самом заднем плане.
— Главное, — говорила учительница уже в конце собрания, — быть скромным и правильно оценивать свои силы. Ну, Сидоров, ты понял меня? Сидоров, Сидоров молчал.
— Смелей, смелей!.. Вовремя подумай осознать ошибку — это вовсе не недостаток. — Учительница выжидающе посмотрела на учёника, — Я всё-таки буду великим химиком, — упрямо сказал Сидоров и вдруг с энтузиазмом затараторил: — Перед человечеством стоит проблема голода. Ну, то есть скоро земля истощится, людей будет много, животных перебьют…
Я обязательно должен придумать, как искусственно получать пищу.
— Но почему ты уверен, что будешь великим? — спросила учительница. — Где же скромность твоя, Сидоров?
— Я должен это сделать. Не для себя — для всех, для человечества… — Мальчик насупился. Класс затих.
— А знаете, — вдруг встал Давыдов, — я всё-таки буду лётчиком высшего класса, даже космонавтом.
— А я, — вскочила раскрасневшаяся Друян, — я буду великой актрисой. Да! Мои героини будут делать людей чистыми и добрыми.
А внешность — это не саМоё главное.
— Я точно решил, — встал Крапивный, — буду хирургом и первым в мире сделаю пересадку мозга.